Но через несколько чжанов тропа вдруг резко оборвалась, и взору открылся отвесный ступенчатый склон, уходивший далеко в низину. Ши Юаньчжун и Фэн Сяньцзян оказались почти на самом его краю и немедленно повернули обратно, но стоило им сделать пару-тройку шагов, как под ногами дрогнуло, и целый пласт размокшей породы повалился вниз, утянув за собой неосторожных заклинателей. Ши Юаньчжун взметнул руку, чтобы создать нечто вроде воздушной подушки и смягчить падение — и в следующий миг уже не разбирал, где земля, а где небо.
Похоже, именно этот торопливый жест помог сохранить им кости целыми. Скатившись к самому подножию склона, они оба некоторое время лежали неподвижно, но потом, поняв, что этот спуск и в самом деле обошёлся малой кровью, начали понемногу шевелиться. Видя, что Фэн Сяньцзян уже сидит на земле, неподвижно уставившись перед собой, глава Ши с трудом приподнялся на локте и окликнул его:
— Сюйчжи, ты как?
Фэн Сяньцзян ничего не ответил — лишь посмотрел как-то растерянно и вдруг, закрыв глаза, упал лицом вниз.
Ши Юаньчжуна бросило в жар, а сердце его, подскочив, пустилось в какой-то дикий пляс. Он ползком подобрался к своему спутнику и, кое-как перевернув его на бок, потормошил:
— Сюйчжи?..
Никакой реакции. Страх липкими мурашками пробежался по телу и засел железным штырём в затылке.
— Сюйчжи!
Ответа по-прежнему не было. Он бегло осмотрел пострадавшего, проверил дыхание, посчитал пульс, приложив пальцы к виднеющейся на шее жилке. Та отчаянно трепыхалась и пульсировала, рваными толчками перегоняя кровь. Лицо Фэн Сяньцзяна, покрывшееся красными пятнами, было горячим, словно при лихорадке, а под глазами выступили тёмные вены. В остальном же, за исключением пары ссадин, он казался невредимым, вот только руки… Мысленно готовясь к худшему, Ши Юаньчжун сдвинул обгоревшие рукава и тяжело выдохнул. Вплоть до локтя руки Фэн Сяньцзяна покрывали ужасные ожоги; местами кожа и вовсе почернела и обуглилась. Удивительно, что с такими повреждениями он вообще оставался на ногах и так стойко перенёс дорогу из Яньванху.
Падение со склона стало для Фэн Сяньцзяна последней каплей. Теперь его силы совершенно точно были исчерпаны, а если вспомнить, что до этого он провёл двое бессонных суток в сражениях и погонях, появлялись серьёзные причины опасаться за его состояние. Ши Юаньчжун как-то упускал тот факт, что сам был ранен и потерял достаточно много крови. Всё его внимание занимал беспомощно раскинувшийся на земле человек, за жизнь которого он был намерен бороться до последнего вздоха.
***
Бороться пришлось ценой собственного здоровья.
Прежде всего Ши Юаньчжун оттащил своего спутника подальше от злополучного склона, чтобы, не приведи Небеса, их не накрыл новый обвал. На это ему потребовалось немало времени: ведь Фэн Сяньцзян, пусть и обладавший стройным телосложением, был довольно высоким, что и так затрудняло перемещение, а бессознательный он вовсе казался ужасно тяжёлым.
Расположив его около большого раскидистого дерева, Ши Юаньчжун обессиленно повалился рядом. От усталости и потери крови начинало мутить; голову сдавливал железный обруч. Когда он попытался подняться, тело, словно в качестве последнего предупреждения, охватила крупная дрожь, а рот снова наполнился вкусом железа. Предупреждение было самым беспечным образом проигнорировано: шатаясь, Ши Юаньчжун сделал несколько шагов, и его тут же вырвало кровью.
Только тогда он в самом деле понял, чем грозят закончиться эти героические попытки превозмочь себя. Перед глазами заплясали цветные круги; сознание начало плавно погружаться в убаюкивающую темноту.
«Нет, нельзя, только не сейчас…»
Пришлось прибегнуть к экстренным мерам. Наскоро начертив несколько защитных символов прямо на земле — толку от них будет мало, но отпугнуть диких зверей или запутать случайного прохожего, пожалуй, удастся — Ши Юаньчжун поискал глазами отброшенный Аньвэй, и, обнаружив его лежащим неподалёку, взял в руки и опустился в позу лотоса.
Мысленно досчитав до десяти, он покрепче сжал меч и отключил все пять чувств, позволил пронизывающей мир энергии свободно проходить сквозь себя.
Это было похоже на погружение в ледяные воды священного источника. Заливающие собой уши, глаза, нос, рот; наполняющие лёгкие, они неизбежно влекли в самую глубину, но вместе с тем дарили ясность и умиротворение. Сознание стремилось вернуться к первоначальному покою; все жизненные процессы замедлялись и наступала гармония.
Но задерживаться в таком состоянии надолго, не достигнув определённого уровня мастерства, было нельзя — слишком легко затеряться среди бестелесных духов и не найти дороги обратно. Раны уже не тревожили; все заботы словно вмиг отступили и растворились где-то в небытии. Блаженная пустота манила остаться.