— Ну не совсем всю, — успокоила его Терра, — там была его часть и не самая маленькая. А в том, что он увлекся трапезой виновато, скорее всего, похмелье. Но Гррыхаах парень умный и добрый, он не оставит товарищей без ужина. Я права Гррыхаах?
Терра посмотрела на орка как можно серьёзней.
— Ыыы... — обреченно вздохнул орк.
Он уже чувствовал, чем попахивало такое начало. Ему придется идти охотиться... Но, в конце— концов, он же поклялся перебить всех парнокопытных жителей леса???
— Моя убивать. Твоя готовить! Моя могу готовить, но тогда твоя будет меня убивать, — заявил орк, взял свой нож и секиру — и пошел в лес...
Двое оставшихся на поляне, пожалуй, около часа с интересом слушали попеременные вопли орка и чьи-то еще. Наконец, Гррыхаах, обливаясь потом, вышел на поляну. За собой он тащил "паровозиком" связанные пять туш кабанов и одного лося.
— Ыыыы!!— ухмыльнулся он.
На поляне воцарилась тишина...
Терра где стояла там и села. С одной стороны, орк оказался отличным добытчиком. Но с другой... Как она разделает все эту добычу? Положение спас Джамшер разбуженный шумом охоты. Он только покачал головой и произнес:
— Я позову солдат, госпожа, — они все сделают.
И скрылся за ближайшими кустами.
— Треть добыча — моя, — заявил орк и, решив поспать... улегся где присел.
Через полчаса трофеи забрали удивленные и восхищенные умелым охотником солдаты, а через пару часов Джамшер вернулся, нагруженный большим рюкзаком с жареной дичью. Такой же рюкзак нес еще один солдат.
— Такое количество еды вам будут приносить раз в день, госпожа. — сообщил он, — Чаще или больше, станет слишком заметным для вражеской разведки.
— Я понимаю, — успокоила его Терра, — Мы постараемся обходиться этим количеством пищи. Спасибо тебе, Джамшер, ты снова меня выручил. Но у меня к тебе будет еще одна просьба. Если ты или твой напарник будете возвращаться в лагерь, передайте Командору Лаю, что я вспомнила один довольно действенный способ против упырей и вампиров. В одном измерении их преотлично убивают серебром: стрелы посеребренные, ножи, мечи и т.п. И не обязательно чтобы стрела попала в сердце или в голову – лишь бы поглубже зашла в тело. Может командор сможет использовать это в будущем.
Джамшер кивнул и исчез за кустами.
Орк, зачуяв жареное мясо, зашевелился. "Ну вот "дитя" сейчас проснется, пить— есть запросит..." – подумала, улыбнувшись Терра, — Нужно просить мага за бочонком сходить..."
***
— Ты почему задержалась? – поинтересовался Кайл, когда Зули догнала его.
— Ваша женщина, господин…
Начала она объяснения, но Кайл резко перебил её:
— Она не моя женщина! И на будущее запомни и Джамшеру скажи: у меня нет, и не может быть ни моей женщины, ни моей леди. Терра для меня только друг.
«Не хватает, чтобы они брякнули такое при Бироне или, еще хуже при Гогенгейме…Нужно предупредить их, чтобы не болтали глупостей» — с досадой подумал Кайл. Сколько он себя помнил, ни один рыцарь ордена не женился. Теоретически брак не возбранялся, но претендент должен был за два месяца до предполагаемой даты подать прошение на совет ордена. И насколько Кайл помнил, ни одно такое прошение не окончилось свадьбой. Более того. Влюбленность и восторженность будущих женихов за «испытательный» период постепенно исчезала, постепенно превращаясь в разочарование, а иногда, и в злость на бывших невест. С самых первых дней пребывания в ордене, будущим воинам вдалбливали, что только два вида любви имеет право жить в их сердцах: любовь к справедливости и к ордену. Все остальное только мешает выполнять воинский долг и даже может стать причиной их гибели или предательства. Даже сирот брали в орден охотнее, чем детей из полных семей. Поэтому, когда однажды оказалось, что один из капитанов оказался тайно женатым, был скандал на весь орден. Опального капитана с таким позором выгнали из ордена, что у Кайла до этого дня становилось не по себе от воспоминаний.
Вот теперь шагая за Зули, Кайл старался приглушить в себе беспокойство за Терру. «Во-первых, сейчас война и заниматься интрижками, нет времени. Во-вторых, я рыцарь Ордена Крыжовника. Тут моя жизнь, мои друзья. С орденом связаны все мои мечты… Я умру от позора, если меня выгонят так же, как того капитана… Я обойдусь без любви к женщине. Моя любовь к ордену сильнее…»