«Честно… Я не думаю, что нас ждут хорошие новости. Старший брат выглядит не очень счастливым…» — упомянув Первого, сестра обратила на него внимание, а за ней — сидящие рядом братья и сестры, услышавшие меня.
«Ты преувеличиваешь. Старший брат всегда такой хмурый, ведь быть „Старшим“ среди такой большой семейки быстро надоест, верно ведь?» — мой брат — восемьдесят девятый — махнул на меня рукой с улыбкой, слегка подшучивая. Некоторые улыбнулись или даже усмехнулись, услышав подобное возражение, но я и Девяносто восьмая даже не придали этому особого значения, продолжая рассматривать нашего Старшего брата.
«Даже если это так, мы не узнаем этого, братец. Лучше подождать сбора. Тогда все станет явным.» — восемьдесят восьмая, что сидела напротив меня, спокойно высказала свое мнение. Она была права. Мы только пугаем друг друга, создаем какие-то теории и просто тратим силы. Сбор начнется через несколько минут. Лучше подождать эти несколько минут, чем забивать свою голову предсказаниями.
В нужный час, отобедав, все мои братья и сестры собрались в зале. Образовав равные ряды, встав на нужные места. Каждый брат, каждая сестра… Все с нетерпением наблюдали за Первым. Выжидали момента, когда он произнесет первое слово. Когда он начнет делиться с нами новостями. Оглядев нас с планшетом в руке, он улыбнулся. Его улыбка… неужели у нас хорошие новости?
«Срочные новости достигли моих ушей. Доклад от „белых“, достойный нашего общего внимания. Новость, которая освятит наши дни.» — его звонкий голос буквально пронзал стены зала. Серьезность в его голосе заменилась радостью, и многие удивились подобному тону. Это значило, что нас ждало что-то совершенно невообразимое. После небольшой паузы, оглядев своих братьев и сестер, Старший брат раскинул руки в стороны. — «Семью ожидает пополнение!»
Зал наполнялся радостными криками, хлопками и свистами. Мы все были в восторге от подобной новости. Да и… кто бы не был рад? Если многие были рады очередному свежему лицу, за которым каждый будет ухаживать и приглядывать, то я был рад тому факту, что хоть для кого-то я стану «старшим». Нашей радости не было предела, но первый не особо радовался этому, оглядывая нас. Наверное он уже успел выплеснуть из себя весь восторг от подобной новости.
«Неужели это будет первый „трехзначный“ ребенок в семье?» — одна из моих сестер задала этот вопрос Первому, когда все братья и сестры в зале немного успокоились и утихомирились.
«Именно так, Сорок седьмая! „Белые“ сообщают, что наша Великая мать несет в себе Сотого — первого „трехзначного“ в нашей большой семье! Они еще не выяснили, будет ли это братик или сестренка, но они назвали точную дату появления нашего нового члена семьи. Нашей Великой матери нужно еще три месяца, чтобы родить.» — строгость в его голосе разделялась с восторгом, а руки его жестикулировали в разных манерах и позах, словно он пытался показать нам все, что выходило из его губ. Я же был очень рад и удивлен подобному, ведь не каждому суждено стать таким «редким» в нашей семье. Он или она… будет младшим «первым» среди остальных «Трехзначных», и этому можно долго гордиться. Рассказав все детали… Первый замолчал, а его улыбка пропала. Глаза опустились, разглядывая братьев и сестер около себя. Увидев подобное, вся радость пропала и у моей семьи. Мы не понимали причины, по которой он так разочарован или расстроен, но после долгого молчания, он все же поднял свой взор на нас.
«Эта была не единственная новость, пришедшая к нам сегодня. Хорошая новость ударила по нам в этот момент, но вторая ударит сильнее. Горестная весть шла следом за счастливой.» — его голос буквально потух, а тон стал тише. Мы прониклись его печальным взглядом, с волнением разглядывая своего Старшего брата, ожидая неприятных новостей. Вздохнув, он поделился с нами ею. — «Для Великой матери это будет… последним ребенком. Она умирает. „Белые“ все еще надеются на то, что она покинет нас только после того, как даст жизнь своему очередному ребенку. Если „трехзначный“ погибнет в утробе… Вместе с ней… это будет трагедией.»
Новость была не столько печальной, сколько шокирующей. Переглядываясь и перешептываясь, братья и сестры пытались понять причину подобной вести. Найти ответы на вопросы, или вопросы, на которые нужны ответы.
«Но ведь… мы даже не увидим ее, если это так. Мы… обязаны ей…» — Девяносто восьмая… Моя сестра… Я стоял за ее спиной и слушал ее шепот, медленно превращающийся в тихий плач. Мне самому становилось грустно от одной лишь мысли, что мои мечты… увидеть мою мать… Вопрос настигнул меня, и я набрался смелости и духу, чтобы задать его. Это запрещено, но я должен был это сделать.
«Можем ли мы увидеться с ней в последний раз?» — сказал я громким тоном, и мой вопрос эхом прошелся по залу, заставив всех моих братьев и сестер обратить на меня внимание… кроме Первого. Он лишь произнес: «Нет», продолжая смотреть куда-то вдаль. Его отказ был для меня… шокирующим. Теперь в моем голосе звучал гнев, и я не мог усмирить его. — «Она умирает, а ты даже попрощаться с ней не дашь? Взглянуть на ее лицо в последний раз? Ты обещал нам увидеться с ней, когда настанет время!»
«Я сказал нет, Девяносто девятый! Это не просто запрещено, но и опасно!» — гнев Старшего брата не влиял на меня, как и его слова. Я не видел смысла в его оправданиях. Он просто хочет огородить меня от матери!
«Чем может быть опасна встреча с моей матерью?! Я хочу ее видеть!» — даже не думал, что смогу кричать так громко, заглушив Первого своим яростным тоном, и мои братья и сестры начинали поддерживать меня в этом вопросе. Тем не менее, я лишь сильнее разозлил его этим. Он со всей силы ударил кулаком по лекторной стойке, заставив ее издать громкий хлопок, сопровождающийся глухим звоном.
«Довольно!» — крикнул он в мою сторону, пронзая меня своим взглядом. Его глаза были наполнены гневом, но он едва сдерживал его в себе, стараясь не повышать свой тон слишком сильно. Мои братья и сестры были готовы поддержать мой вопрос, но его поступок… он заставил всех испугаться. Занервничать. Замолчать. — «Никто из нас не должен приближаться к матери в этот момент, и я готов пойти на все, лишь бы никто из вас не оказался рядом с ней! Она умирает не от старости, но от болезни, с которой „Белые“ не могу разобраться. Ее жертва не будет напрасной, ведь она не только родит, но и поможет в разработке лекарства для этой болезни!» Я все еще не видел смысла в подобных предосторожностях и запретах, и я был не единственным. Мои сестры, стоящие неподалеку, иногда перешептывались между собой, не веря словам Старшего брата, но он не остановился на этом. Он положил планшет на стойку и продолжил свое объяснение, не сбавляя тона.
«Помимо этого, у меня есть еще одна причина, по которой вам лучше не видеть ее в подобные часы! Вы испытаете меньше стресса от ее смерти, ведь ее лица никто из вас не видел и не увидит. Смиритесь с этой потерей! Тема закрыта!» — с этими словами, он осмотрел нас всех с огнем в глазах. Он словно ожидал чего-то, то никто не решался сказать и слова. Братья и сестры в страхе наблюдали за ним, тихо перешептываясь со своими соседями. Даже моя сестра — Девяносто восьмая — едва сдерживая слезы, старалась не отрывать от него взгляда. Она хотела обнять меня, но боялась повернуться. Спустя момент, Первый молча повернулся к лестнице и начал двигаться к ней, произнеся — «На этом все.»
Новость Первого стала настоящим… катализатором, смешивающим все наши чувства. Кто-то обсуждал хорошую новость, кто-то плохую, и так моя семья разделилась на две палаты, в котором оптимисты думают о жизни «трехзначного» и готовят ему подарки, а пессимисты… Они просто молчат. Говорить о своей матери, которая скоро покинет их, а также про утерянные возможности увидеть ее — бессмысленно в эти моменты. Девяностый все еще искал мне места, в которых пригодится моя помощь, и я был благодарен ему за это. Тем не менее, я должен был как-то проводить остаток своего времени, и это было превосходной возможностью уделить мое время моей сестре-близнецу. Девяносто восьмая очень любит стрелковое оружие, практикуясь на определенном участке полигона.