Евгений Зубарев
990 000 евро
©Евгений Зубарев, 2010
©ООО «Астрель-СПб», 2010
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
Глава первая
Я бежал быстрее, чем Ганс, потому что Ганс вообще никогда не бегал – этот стокилограммовый белобрысый уроженец поволжских степей умел только неспешно ходить, поплевывая шкурками от семечек и бдительно оглядывая окрестности из-под грозно насупленных бровей, как и полагается крутым парням в поволжских деревнях.
Но сейчас парни круче нас бежали за нами следом, и я уже слышал позади отрывистое дыхание их предводителя – майора Карасика по прозвищу Акула.
Сдвоенный патруль столичной комендатуры гонял нас по московским дворам так долго, что я совершенно потерял чувство времени и ориентацию.
Теоретически я давно уже был готов сдаться, но воспоминания о нравах московской «губы» заставляли мои ноги отрываться от асфальта чаще, чем обычно. Так что вместо цоканья каблуков тяжелых кирзачей я слышал под собой мерный гул, в какой, бывает, сливается стук колес, когда поезд едет слишком быстро. Впрочем, возможно, это гудела моя голова – ей этим вечером уже досталось, и мне не хотелось снова подставлять ее под чугунные кулаки Акулы.
Впереди показался очередной проходной двор, и я повернул туда, успев скосить глаза назад, чтобы еще раз полюбоваться невиданным прежде зрелищем – бегущим Гансом.
Акула был уже совсем рядом с ним, но хитрый немец успел содрать с себя гимнастерку и бежал полуголым и мокрым от пота. Учитывая, что Ганс всегда стригся под ноль, хватать его можно было только за толстую, как у бегемота, задницу, но это та еще задача… Ганс же качается с утра до вечера, поэтому во всех жизненно важных местах вроде задницы у него развешаны совершенно каменные мышцы, которые не то что не ухватишь – не ущипнешь.
В подворотне оказалось слишком темно для раннего вечера, и, только пробежав там несколько метров, я понял, почему – это был глухой тупик, запертый с той стороны плотно пригнанными к стенам металлическими жалюзи.
Я повернулся лицом к преследователям, и голова моя загудела с утроенной силой (видимо, в предвкушении очередной экзекуции). Майор, оценив ситуацию, уже не бежал, а шел к нам вразвалочку, демонстративно разминая пальцы рук, а Ганс забежал мне за спину и встал там, безнадежно сопя в мое правое ухо.
У меня поначалу мелькнула шальная мысль, что можно с разбегу завалить Акулу ударом головы в живот и снова вырваться на оперативный простор московских улочек. Но тут в светлом проеме подворотни показались еще пять армейских фуражек, и я в панике начал пятиться назад, пока не коснулся спиной холодной стали.
– Баста, карапузики, кончилися танцы! – бодро пропел майор, встав посреди подворотни в метре от моей унылой физиономии.
– Снимай очки, падла, – приказал он мне, и красные свинячьи глазки Акулы полыхнули адским пламенем, точь-в-точь как у ваххабитов из телевизора. Фанатик дисциплины, мля, дорвался до воспитательной работы.
– Не снимай, Михась! Убьет! Сначала тебя, потом меня, – проскулил Ганс у меня за спиной.
Я подумал, что это и впрямь неверное распределение призовых мест – по справедливости, конечно, сначала бы полагалось набить морду Гансу. Он же, падла, привел меня в этот кабак, «Ромашка» или «Рюмка», не помню точно. Дешево в этой «Ромашке», и студентки, любопытные до нашего брата, водятся в неисчислимых количествах – такая была у Ганса насчет этого заведения легенда.
А правда оказалась горькой, как моя судьба: в заведении столовались любопытные до самовольщиков офицеры столичной комендатуры.
Неожиданно моя спина задрожала, и я было решил, что это Ганс завибрировал так, что принялись дрожать стены, но потом жалюзи сзади начали подниматься, и я, не раздумывая, упал на асфальт, вжимаясь своим худосочным телом в медленно растущую щель.
Туповатый майор не сразу понял, что происходит, так что я успел закатиться на ту сторону и встать возле огромного черного джипа, для которого, собственно, и поднимались ворота.
В джипе сидела чуть полноватая, довольно симпатичная блондинка, хотя и сильно небритая. Увидев меня, она сдвинула выщипанные брови домиком, а когда в воротах показалась перекошенная морда Ганса, быстро нажала какую-то кнопочку в машине. Я услышал, как щелкнули, закрываясь, замки у всех дверей и поднялось стекло водительской двери.