- Моя, безрассудная, в такие моменты я готов все простить и забыть все твои выходки, - Никита шепнул мне это в самое ухо, обжигая горячим дыханием, наполненным страстью. Он уносил меня к новой волне удовольствия, и себя заодно. Его прерывистое дыхание и стон, больше напоминающий выдох, говорил о том, что он тоже достиг оргазма, как и я. Ник снова прильнул к моим губам и нежно целовал, пока, наконец, его дыхание не стало ровным.
- Никита, прости, я правда виновата перед тобой… снова.
- Я готов простить, конечно, но надеюсь, это не будет нормой в наших отношениях, - почти шепотом проговорил Ник, пристраивая мою голову на своей груди.
- Сегодня больно не было, - прошептала смущенно.
- Я бы удивился, если бы было, - усмехнулся Ник и коснулся губами моего виска.
- Какие у нас планы на сегодня? Я на все согласна, - отозвалась виноватым голосом.
- Ты мне поляну какую-то рядом с домом хотела показать. Думаю, самое время. Сегодня, во всех смыслах этого слова, выходной. Да и на заказ тебя отвезу только завтра. Я уже позвонил ректору и сказал, что ты неважно себя чувствуешь.
- Да нормально я себя чувствую, ты разве не заметил?
- Для любви, пожалуй, но не для работы с краской. Сегодня ты обязана меня послушаться.
- Ты точно ректору звонил? - переспросила я.
- Да точно, - выдохнул Ник, и я почувствовала, как что-то прыгнуло на кровать. Это оказался Персик. Все это время он был в комнате и, видимо, не хотел мешать нам, а вот теперь осмелился и посмотрел на меня так, что впору было засмущаться. Словно все понимал, и в его взгляде читалось «Как вам не стыдно. Это средь бела дня».
Я рассмеялась.
- Ты чего? - непонимающе шепнул мне в ухо Ник.
- А ты на Персика посмотри, - Никита видимо все понял, и я услышала легкий смешок.
- Отправляйся в душ, Лучик, после твоего позднего обеда мы сразу отправимся на прогулку. Сегодня и правда отличная погода. Облака дают прохладу, и легкий ветерок присутствует.
- Как замечательно, тогда я пошла… - развернулась и сама поцеловала Ника.
Он тут же превратил мой робкий поцелуй в страстный и безудержный, а потом отстранился.
- Лучик, такими темпами мы еще до одного оргазма доберемся быстрее, чем до поляны.
Я поднялась и снова отправилась в ванную комнату. День обещал пройти спокойно, и стать наполненным приятными моментами. Никита прочно поселился в моем сердце, и я понимала, что, вероятно, это и есть любовь. За короткий срок, что мы знакомы, столько всего произошло, и сейчас не представляла себе жизни без него…
Глава 21. Пикник…
Глава 21. Пикник.
Мы шли по широкой тропинке среди белоствольных берёз, и солнце ласково согревало, пробиваясь сквозь сочную листву деревьев. Голубое небо радовало глаз, и обещанная моим любимым облачность присутствовала.
- И как я могла заблудиться здесь? Вся местность сейчас мне кажется очень понятной и знакомой, а тогда нет.
- Переживи я то, что тебе пришлось пережить, тоже, наверное, дорогу до собственного дома не нашел. Ты рисковала жизнью, снова, - с пониманием в голосе подбодрил меня Ник.
- Честно говоря, я не думаю, что судья устроил бы расправу надо мной. Да, он немного странный, но…
- Тебе улик мало? Тех, что ты нашла? - перебил меня Никита. - Устроил бы, даже не сомневайся. Его сбил с толку твой маскарад, ведь ты действительно на маму очень похожа. Я помню, какой она была.
- А какой она была? - поинтересовалась я.
- Внешне - копия ты, и я считал ее самой красивой женщиной из тех, кого мне приходилось видеть, а катать коляску с тобой было моей почетной обязанностью. Характер твоей мамы был не таким, как твой. Не знаю, в кого ты такая бунтарка, возможно если бы ты жила в семье Боттичелли с детства, то выросла бы другой. Возможно, стала бы девчонкой, более похожей своим характером на Доминику. Твоя мама была нежной, заботливой, любящей. До сих пор не понимаю, как кто-то посчитал возможным учинить такую жестокую расправу над ней. Точнее не кто-то, а этот судья, ведь сей факт теперь известен.
- Ник, судья больной человек. Таких психически ненормальных как он нужно отслеживать еще в юности. Упущенный такой ребенок без правильного лечения превращается в маньяка, одержимого своими низменными желаниями и не знающего жалости.