Инквизитор строго смотрел прямо перед собой.
"Я не знаю, — начал было Андриано, — я буду, если угодно вашему преосвященству..."
Инквизитор не слышал.
"Мы желаем, объявляем и приказываем всем, обязанным повиноваться, согласно их обету, строгого послушания приказам церкви, — всё повышал голос инквизитор, — внимательно следить за осуществлением всех мер искоренения ереси в их епархиях, если они сами желают избежать канонических наказаний. Если епископ проявит небрежность или любую медлительность в искоренении в своей епархии еретического брожения, признаки которого налицо, то он будет снят с епископальной должности и заменён человеком, способным и полным рвения к искоренению ереси".
Инквизитор внезапно умолк, смотрел в сторону.
"Но я причем? — лихорадочно соображал Андриано, — и книг не видел, не говорил с ним ни о чём таком... Всё же рассказал, как было! Не виноват же я, что они не могут найти действительный повод для казни этого ненормального Книжника! Страдай тут!.."
"Уведите!" — махнул инквизитор, так и не посмотрев на Андриано.
* * *
- Что вы теперь будете делать? Уедете?
- Мне всё равно.
- А тебе?
- Не знаю. Тоже всё равно, наверное.
- Да у вас апатия, милые мои!
- А у тебя?
Глот хмыкнул.
- Я автор. Какая у меня может быть апатия?
- Какой ты автор, если твои планы не осуществились? Если всё изменилось и сюжет не тот?
- Как знать, как знать... — бормотал Глот. — По крайней мере, я сделал всё возможное.
- По головке тебя не погладят.
- Так получилось. Кто знал, что будет Ледник.
- Вот видишь, и ты не знал, — обрадовался Комик, - а я думал, авторам всё известно.
- Какой он к черту автор! Ты что не понял?
- А кто же?
- Самозванец! - отрубил Трагик, и добавил: — и притом назойливый самозванец.
- Не нужно, Толя. Всё равно ты не сможешь верно объяснить. Так — одни догадки. Но за вчерашние проделки вам придётся еще отвечать. Наоткровенничались. Вам нужно уезжать.
- Оксана хочет остаться, — задумчиво сказал Комик.
- Как?! Где?
- Ты и этого не знаешь, Глот? Где же ты мотался? - Трагик был явно не в духе.
- Что у меня мало дел? Но она не сможет остаться! В четыре дня город очистят от гражданских. Все на учете. Ее увезут силой.
- Сюда прибывает группа ученых. Они будут наблюдать за Ледником и продвигаться на юг впереди него. Им потребуются люди. Повара, например.
- Ну а ты?
- Я должен ехать.
- Куда? V - К семье. В прошлое, которого нет. Нравственный долг.
- Ты мне не нравишься, Толя.
- Ты мне тоже, Глот.
Разговор не клеился.
Глот выглядел уставшим, почти больным. Трагик смотрел в открытый закипавший чайник. Комик думал об Оксане. Всем было тошно.
- Счастливец Антошка не дожил до всего этого. Куда-то ехать, тащить свои клетки к черту на кулички. Ради чего? Беженцы!
- Это было и раньше, во все века, — возразил Трагику Изыскатель, - войны, стихийные бедствия...
- Такого не было. Чтобы вся планета. Может, это действительно к лучшему, но не для нас.
- Как знать, как знать, снова забормотал Глот, ты бы желал остаться прежним?
- Я бы желал остаться молодым. Тогда бы я знал, что делать, о чём думать и чем заняться. Только если бы во мне, молодом, сидела память об этой поганой жизни...
- Понятно...
- А почему ты не спрашиваешь о Певыкве?
- Я знаю.
- А как его звали?
- Певыква.
- Он просил тебе передать...
- Я знаю. Рак — это тоже Ледник.
- А ты опасный, Глот...
- А Ефим приходил к Оксане, — вспомнил вдруг Комик.
- Зачем?! - в один голос воскликнули Трагик и Глот.
- Плакал и каялся.
- В чём? Да не тяни ты резину, — вскочил Трагик.
- Я не тяну, — обиделся Комик, - он же знал Глеба. Ну и, говорит, всё понял. После нашего спектакля.