- Вы всё забудете, я вам обещаю. Человеку свойственно. Вы станете прежними, то есть вы не будете знать того... - Он говорил, не поднимая головы.
Будорага с обострённым вниманием следил за происходящим. Теперь на лице его можно было легко прочесть то, о чём печалилась, болела душа.
- Мы не хотим забывать, Глот.
- У нас же итак ни черта не было, — добавил Трагик.
Молчал Глот.
Долго молчал. Ему нужно было время, чтобы обдумать ситуацию, найти выход из неё, принять решение.
А они ждали. Терпеливо. Будорага тоже. Будорага ожил, осмелел.
Ох, как проклинал себя сейчас Глот.
"Зарвался, увлёкся, как последний профан! Они правы. Ждал, когда спросят! Это же надо! Им нужно что-то ответить. Но что? Всё равно получится обман. Ну зачем я их не обрабатывал? Эти творения, но куда? В зоосад? Нате вам - мои друзья - лошади! Не впустят. Да что там - не поймут, выбросят, так что я и сам не замечу, несмотря на все последние ново образования, несмотря на веяния и чаяния. Знали бы вы, как я хотел бы вам всё это объяснить!.."
Почувствовав колебание-послабление Трагик заспешил:
- Мы просто хотим с тобой, писать ли, смотреть ли, но с тобой. Понимаешь? Для нас здесь нет ролей. Мы родились, а ролей нет, вот мы и гибнем, хиреем и чокаемся.
- Или курвимся, - вставил Комик с пылом.
- Понимаю. Но это не-воз-мож-но! Этого не должно быть. Потому что...
- Потому что авторы никогда не хотели, чтобы все их герои жили с ними не на бумаге, а рядом, наяву - живые и настоящие, такие, как есть? - спросил Будорага.
Не утерпел он. То был против, а теперь переметнулся. Трагик и Комик укоряюще уставились на него.
- Ты что, тоже собрался? - спросил его Комик.
- Да так... мысли выражаю. - Он , видимо, сам не ожидал от себя таких перемен и теперь отвернулся, смутился.
Глот воспользовался паузой, принял категоричное решение. Это заметил Трагик.
- Ладно, Глот, - сказал он, — мы умолкаем. Нельзя, так нельзя. Отдадим себя в руки эвакопунктиков. У тебя дела, новые сюжеты. Тебе действительно лучше забыть нас, чтобы ты мог работать дальше, заниматься своим любимым делом.
Комик хотел ему возразить, но сдержался. Глот недоверчиво посмотрел в глаза Трагику.
- Только ничего такого против или ради нас не предпринимай! Это насчет памяти и всего прочего.
- Угу, - настороженно буркнул Глот.
Потом он посидел, выпил чаю и взялся за папку.
- Да! - вспомнил вдруг. - Через четыре дня города не будет.
- Мы знаем, - ответил Комик.
- Угу, - опять буркнул Глот.
Все чувствовали, что разговор не окончен, ни к чему определенному не пришли, но и говорить больше не хотелось.
Чтобы ему не мешать, они перешли в другую комнату, нехотя поговорили о пустяках и под стрёкот его машинки улеглись спать. Втроём, на полу, в одежде, па матрасах. Укрылись полушубками и долго не могли заснуть.
Утром Глот разбудил их. Молча выпили кофе, сухо распрощались. Безо всякой обиды.
Глот виновато заглядывал в глаза. Рукопожатия и шаги по улице.
Он остался один. Через три часа они улетят самолётом.
"Всё, всё, всё! —думал он.- Или они, или дело. Нет, я итак перегнул. Пора свёртываться. Вот посмотрю последние сцены и поставлю точку".
* * *
Город ломало и корежило. Плющило и превращало во прах.
Повсюду сотрясалась мёрзлая земля.
Над ледяным фронтом возносилось, убегало в небо огромное облако пыли.
Город почти без боя сдавал территорию во власть сплошного льда.
Заиндевелые стены зданий жалобно скрежетали, тужились, трескались, лопались и рассыпались на бесчисленные куски и плиты. Метр за метром город превращался в руины, обволакивался толстым пыльным льдом.
Ледник то толкал впереди себя наиболее крепкие строения, то разом валил и поедал их, пряча в своей утробе.
Он как бы впускал в себя безобразные кучи битого кирпича, дерева и железа, затем вперёд постепенно вытягивался длинный ледяной козырёк, твёрдая ледяная масса нарастала над препятствием, под собственным весом рушилась и, расколовшись на кристальные глыбы, погребала кучи обломков былого пристанища человека.
Грохот и лязг, будто стоны и проклятия города, оглашали окрестности и были слышны на многие километры от места крушения.
На второй день, атаковав старые кирпичные здания, Ледник добрался до Дворца. Задняя северная стена его лопнула пополам под напором обломков от соседнего высокого административного сооружения, потом в ней образовалась широкая рваная брешь, и скоро в помещение на сцену и в зал ввалились плиты кирпича и цемента, обломки столов и плакатов, месиво из папок и бланков. Ледник подполз еще ближе, стал обходить Дворец с двух сторон, полностью развалил северную стену, крепко стиснул боковые, и тогда только целиком рухнула на площадь почти вся стеклянная южная стена. Ветер, возникший от этого падения, взметнул над площадью тысячи газет и деловых бумаг, долго-долго, как птицы, парили они в высоте. Мириады осколков стекла усыпали потрескавшийся асфальт.