Уже два месяца как забили тревогу ученые всех стран. Пресса полна оптимистических призывов. Изучены сотни проектов, бросались огромные средства на воплощение хотя бы одного из них. Спорили, чертили, высчитывали... Но пока что все усилия смешны и плачевны.
И паника входит в большие города и страны. Отчаявшиеся требуют решительных мер, энтузиазма, средств. Народы проклинают правительства, народы требуют решительных мер.
Тогда собрались представители могущественных стран и стали обсуждать трагедию. Торговались и рядились. Исписали тонны бумаги. Пришли к единому. Никуда не денешься. Решено было забыть все политические распри (на время оное), забыть о борьбе за умы. Признали, что у всех интерес теперь один: спасти цивилизацию от гибели (не от себя — от вселенной), от взбунтовавшегося природного монстра, давать приют и кров всем, кто пострадал от бедствий, открыть границы, основать общий бюджетный фонд, наращивать производство тёплых вещей, запасать необходимое долгосрочное пищевое довольствие...
Далее, в кратчайшие сроки решено было создать единый для всех народов порядок: уничтожить оружие массового уничтожения, не покушаться на жизнь и свободу ближнего, помогать всем странам, нуждающимся в экономической поддержке, интернациональным трибуналом судить лиц, наживающихся на трагедии, совместными усилиями бороться с любыми катаклизмами, эпидемиями и многое-многое другое — навсегда, для блага, для жизни. Во веки веков! Печати и подписи.
Небывалый мир восстановился среди народов, сбылись вековые мечтания предков и пацифистов, но долгожданная радость омрачалась грозным дыханием холода с Севера, была запоздалой радостью, не являлась всеобщим празднеством и все говорили: "О чём печаль была! Смешно! И тупо!".
- Да, — сонно произнес Трагик, — решили обстрелять Ледник. Большинство считает эту меру единственной. Пока двумя ядерными ударами. Вроде готовятся.
- Но хлынет вода и затопит сушу, ковчег, что ли, прикажут строить, — так же равнодушно возразил Комик.
- Будто подсчитали, что где-то, конечно, затопит, но и в атмосферу уйдёт много влаги, и какой-то период будут сильные дожди, но если Ледник дрогнет, то потом все станет на свои места.
- Когда - потом? — спросила Оксана.
- Никто не знает, это же почти слепой эксперимент, экстренная мера, — пожал плечами Трагик.
Они пили чай, Трагик курил, и Комику очень хотелось, но он не мог решиться при Оксане.
- Ты кури, кури, — поняла она его желанье, — и я закурю.
- Ты?! — изумился Комик. — Что ты! Не нужно, пожалуйста.
- Не буду.
Она сидела в том самом кресле, потёртом, скрипучем, но мягком, удобном.
"Когда я засыпаю в нём, мне снятся удивительные миры",— рассказывала она как-то Комику.
- А далеко от нас это чудище? — спросила она с интересом.
- Двести шестьдесят семь километров, так позавчера мне Глот говорил, — ответил Комик.
- Ходят слухи, что город будут эвакуировать, — сказала она.
Они об этом слышали. Слухов хоть отбавляй. И чем ближе к югу, тем люднее, тем невероятнее слухи.
- Животные гибнут, а мы сидим сложа руки, - сказал Комик.
- Да брось ты! Их и без нас спасают, а из наших мест давным-давно кого нужно вывезли. Белые медведи, так те сами к экватору идут, население гоняют. По телевизору показывали. Стараются сохранить виды. Да и о чем печаль? Вымрут эти, появятся другие, если надо...
Трагик говорил бесстрастно, даже равнодушно. И все так говорили. От холода всех клонило ко сну, а сон — это почти смерть. Многих находили в квартирах во льду...
Сегодня Оксана оделась специально для них. Порадовать хотела, ободрить. В платье с короткими рукавами. В любимом их платье. Но им было холодно смотреть на ее обнаженные руки. Оба сидели в валенках, в расстёгнутых тулупах, только шарфы и шерстяные маски сняли. Пришли они недавно. Ходили по квартирам брошенного района, смотрели — все ли покинули свои холодные жилища.
- Крысы дохнут, — сообщил Трагик, — мы видели их повсюду.
- Пусть дохнут! — резко посмотрела на него Оксана, — или ты их тоже собрался спасать?
Они удивились ее тону. С чего это она злится?
- Всем бы, как крысам, голубям и кошкам! Сидели, ждали, злобствовали, ненавидели, прогрессировали, страстишками умиротворялись, а теперь хорошими стали, дружными... Незачем бомбить Ледник! Пусть идёт! Так ей нужно.
- Кому?! — изумился Трагик.