И заспешил старик:
— Рад я, знаешь, что Глота сейчас нет. Он мне сам день и час смерти назвал, попросил я его. Мы с ним давно попрощались. Не состоялся я, правда это. А кто виноват? Сам, Трагик, сам я виноват. Толстым и Эйнштейнам завидовал. Но хорошо,
что сам ничего не натворил. А то другие после себя от зависти чепуху оставляют. Геростраты. Только и делов, что библиотеки трещат, лопаются от литературы-макулатуры. Всю правду захочешь сказать — и то тяжело. А они не хотели, правдоподобили, как нынче модно говорить. Во! Я теперь-то, перед смертью, зол. Час мой дотикивает, а я желчью исхожу... Стыдно мне перед тобой, Трагик.
- Да что там, — говорю.
- Стыдно. Пока мы совокуплялись и сплетничали, Ледничок времени не терял, развивался. Фурункул. По делам и получается. ....
— Оксана так же говорит.
— Я знаю. У неё своя беда…
Седой он весь, волосы до плеч, дрожь в пальцах, глаза слезятся. Убивает себя этой исповедью. Никогда бы не предположил, чтобы он об Оксане думал.
Упал он на подушки, застонал и бормочет:
— Отойти - и то гордо не могу. Было бы оружие, отошел бы. Впрысни мне, Трагик... Утешить всё себя мечтал, смерть окарикатурить. Не выходит. Подлый я и злой. Я и теперь проклятия всем пошлю! Свиньи!.. А вы, если умирать, как я, будете, или молодыми, то помните несостоявшихся, тех... (захрипело, забулькало в нем), тех, что... в Сибири сгнили... оклеветанные, легче вам будет (вскрикнул дико)... впрысни! Господи! Трагик! Впрысни!! Боль-то какая! В мать эту цивилизацию с любопытством человеческим!
Я его не успокаиваю. Глупо. Еще укол сделал.
- Вы, - хрипит, - за Ефимом Будорагой проследите. Не от себя он, от информации. Ему в рот смотрят, а он всего лишь книгохранилище. Книги не всё могут, в человеке дело... Жезла в нём нет указующего... Глот знает... есть ли дух в теле... мясо гниёт... Не успел я с вами... дурак... по душам... сволочи.
Вот и вся исповедь.
Потом он часа два бредил, хихикал, шептал разное. А уж как кричал... такое не забудется. Потом приподнялся, посмотрел на нас, сказать что-то хотел, рот открыл, глаза кровью налились, задрожал, застонал и отошёл, выпрямился.
Свет выключили, дверь закрыли, заколотили покрепче, написали:
"проверено"
и пошли на Ефима смотреть.
…………………………………………………………………………………………………………..
…………………………………………………………………………………………………………..
Мечта сбылась, вставало……………………………………………………………………
к ее ногам все возможности………………………………………………………………
И Пиастр Сивуч попросил Нихи……………………………………………………….
на глаз пригласить Беллу Лео……………………………………………………………
вуч, мечтал, мучился ею долгие…………………………………………………………
Теперь, когда он стал тем, кт……………………………………………………...
ей настоящую жизнь, посадить е………………………………………………………..
знал, что она мечтала о больших……………………………………………………….
о настоящей сцене, аплодисмента……………………………………………………..
ся к этому очень и очень спокойн……………………………………………………….
ценности играли ему на руку, так………………………………………………………
тоит, обязательно будет принадеж…………………………………………………….
и Пиастр Сивуч решил открыть карт…………………………………………………
будь что будет! Ведь в конце конц……………………………………………………….
к тому же Ледник. А это означает………………………………………………………
и будет другое назначение, и Белла…………………………………………………..
интриганка, будет его верной спут…………………………………………………….
принадлежать ему. От эдаких вещей у……………………………………………….
дце и дрожь лилась по всему телу. Ве…………………………………………………
- Перспективы, голубчик, перспек………………………………………………
лова, — Пиастр Сивуч, — да чтобы ее проня………………………………………
Я ведь к ней давно уже этих знаменитост…………………………………………..
только расстраивали ее бедную. А сам я пе…………………………………………
Ну кто я тогда был? А теперь другой поворот………………………………………