Сдавили сильней.
Напряглась и смотрит в одну точку.
"Увидела дьявола, — сказал инквизитор, — говори".
Застонала.
Решили мозжить ноги.
Стали мозжить ноги и сдавили сильнее.
Жалобно завопила. Сказала, что всё расскажет. Она пьёт кровь детей, которых ворует, семь младенцев съела живьём.
Перестали давить. Завращала глазами. Сказала, что от муки наговорила.
Снова вложили в тиски ноги. Созналась.
"Сорок лет распутничала со множеством чертей, которые являлись ко мне в виде червяков и блох, а то в виде кошек и собак. Я погубила жалкой смертью 240 человек, старых и молодых; я родила от своих чертей 17 душ детей, всех их убила, съела их мясо и выпила их кровь. Постоянно летала на шабаш. За 30-40 лет я периодически поднимала в округе бури и девять раз наводила огонь на дома. Я хотела спалить наш город, но демон, который зовется Андриан, мне не велел, говоря, что он много еще тут женщин сумеет обратить в ведьм и заставит служить себе, как Богу".
Замолчала.
"Как его вызвать?"—спросил инквизитор.
Молчала.
Вздёрнули на дыбу, поднесли огонь.
Подпалили.
Молчала.
Увидели, что мертва.
"Дай посмотрю, как записал", — сказал инквизитор.
Посмотрел и сказал:
"Мало и не детально, но ничего. Теперь сделай заключение:
Дьявол не захотел, чтобы она еще что-нибудь выдала и ради того свернул ей шею".
Отвели бедного Андриано на прежнее место.
КОСТЁР
"Вера без убийства, — подумал Андриано. — Нет, я так не должен. Он бы не убивал, стали бы убивать за его веру ученики. Инквизитор прав. А я простой..."
Ильме, Книжнику, дали чашу искупления, один из священников провозгласил проклятие:
"О, проклятый Иуда! За то, что ты покинул совет мира и перешел в стан иудеев, мы отбираем от тебя этот сосуд искупления!"
Забрали сосуд.
Книжник заговорил:
"Я верю во всемогущего Господа Бога, во имя которого я терпеливо сношу это унижение. Да не станет праздным страстное слово, кровь души и помыслов истинных. Я уверен, что Бог не отберёт от меня его чашу искупления, из которой я надеюсь пить сегодня в его королевстве!"
"Ну и еретик", — сказал инквизитор.
Книжнику приказали замолчать. Но он продолжал. Тогда зажали рот и всунули кляп.
"Он еще ради кого-то противится", —думал Андриано под белым капюшоном.
Епископы сорвали с Ильмы облачение, вновь призвали отречься. Он покачал головой. Тогда одели на голову колпак, длинный, разрисованный чертями, с надписью "се ересиарх".
Когда епископ сказал Ильме: "Отправляем тебя к твоим повелителям чертям, которым ты служил здесь на земле, и поручаем твою душу дьяволу!", Ильма отвернулся.
"Хорошо, что дождя нет, — услышал Андриано за спиной голос вчерашнего собеседника, — а то два года назад трёх вот так же казнили, а дождь как хлынул, как полил, намучились, пока управились".
Ильму подхватили подмышки, подтащили к жаровне. Крепко привязали его верёвками в шести местах к толстому бревну, руки скрутили назад и заостривши бревно с одного конца, воткнули его в землю, утрамбовали.
Инквизитор сказал:
"Поверните его лицом на запад, а не на восток, потому что он еретик".
Так и сделали.
Он был привязан к этому бревну за шею чёрной прокопчённой цепью. Под ноги положили две вязанки дров, на ногах остались башмаки и одна колодка. Обложили со всех сторон дровами вперемежку с соломой, близко к телу, до самого горла.
Прежде чем поджечь, подъехал к нему инквизитор. Предложил отречься от проповедей и книг, подтвердить это под присягой.
Вытащили кляп.
"Бог мой свидетель, —ответил Ильма, — я никогда не учил и не проповедовал всего того, что несправедливо мне здесь приписали, использовав лжесвидетеля. Первой мыслью моей проповеди, учения и писания и всех прочих моих поступков было желание спасти людей от греха. За эту правду, которой я учил, о которой писал и которую проповедовал, хочу я сегодня с радостью умереть!"
Инквизитор хлопнул в ладоши, отъехал прочь.
Тогда подожгли костёр. Поднялся ветер, огонь и дым закрыли от кричащих жителей еретика.
Андриано прислушивался.
Сначала он ждал, что прикажут идти и убеждать еретика отречься, потом понял, что поздно, потом ждал крика или еще чего-нибудь, но не дождался, посмотрел вокруг, убедился, что и другие ничего не слышали — ни стонов, ничего такого — вокруг белые балахоны, лиц не видно.
Горело всю ночь, и всё следующее утро дожигали.
Андриано видел, как долго копошились в догоравшем костре. Голову Книжника разбили кольями на куски и забросали головешками. Во внутренностях нашли сердце, проткнули его острой палкой и старательно сожгли. Обуглившееся тело разорвали клещами, чтобы облегчить работу огню. Побросали в костёр личные вещи и тюремную постель Книжника.