Потом он попросил фотографию и долго молчал. Я уж совсем было забыла о нем, как вдруг пришло письмо, коротенькое.
"Нам нужно проститься - через расстояние, — писал он.— Я уезжаю. Очень далеко и надолго. Я, может быть, и смог бы писать оттуда, но вряд ли мои письма теперь необходимы..."
Прочитав это письмо, я призадумалась, пожала плечами и скоро забыла о нём вообще. Ни роста, ни цвета волос, ни единой черточки лица, ни голоса — всё забыла! И даже ощущение от его взгляда расплылось, ослабло. Бог ты мой, вокруг такая суета!..
А потом была лёгкая жизнь, маленькие успехи и большие разочарования. Но я родилась способной радоваться жизни, и я радовалась ей...
Несколько месяцев назад, как-то вечером, заскучав, я взялась перебирать старые бумаги и наткнулась на его письма. Было очень уютно сидеть в кресле Марьи Ивановны, думать о прошлом, листать помятые страницы, видеть себя сквозь них моложе.
"Всё-таки это хорошая реликвия для женщины — письма поклонников, —думала я, — буду пятидесятилетней, стану читать эти мудрые нежные философские строки, вспоминать, переживать заново и улыбаться".
Читала я, читала, увлеклась и вдруг наткнулась на знакомую фамилию. Что-то меня на этом месте задержало. Стала припоминать, где я ее могла слышать - и вспомнила, что фамилия из письма принадлежит новоявленному драматургу Нихилову, у которого мы взяли кресло и о котором судачит весь город.
Тут меня не на шутку заинтересовали письма, те места, которые я обычно бегло просматривала. Я стала вчитываться, время шло, и постепенно меня полностью поглотила магия его стиля, его особое видение мира, его фантастическое умение со всех сторон охватить анализируемый предмет, его любовь к искусству, о котором он мог писать ново и свободно. На словах невозможно передать атмосферу его повествования, характер языка, и зря я обсуждаю его письма. Они меня околдовали, влюбили в себя. Мне было стыдно подумать, что именно у меня они провалялись в чемодане несколько лет, были адресованы именно мне, а я оказалась настолько глупа, что не понимала, какими ценностями владею. Слишком бурно и людно жила.
Он, кстати, писал в одном из писем, что, быть может, через какое-то время я прочту вновь его письма, и тогда я буду другой, и что он очень желал бы взглянуть на меня через годы, века... И чтобы я не была актрисой, он считал, что в актерах мало своего, так как они всего лишь исполнители. Великолепные или неудачные — исполнители...
Снять копии? Но как? Это не вопрос, говорите. Только для вас... Ну что ж, снимите. Так быстро? Вы могли бы и не спрашивать при таких-то возможностях... К каждому свой подход... Понятно. Продолжать?
Нихилов? Нихилов упоминался вскользь, для примера, он явно случайно выскользнул из-под пера. Я еще какое-то время сомневалась, действительно ли Нихилов из письма — тот самый Нихилов и есть, что живёт в городе у площади. Чего-то суеверно побаивалась, пыталась убедить себя, что наш Нихилов однофамилец.
Вот с тех пор я и стала жить этими письмами и им без лица, без живого голоса. Клинопись. Но словно сошел снег и распустились цветы. Хотя я многое стала понимать, отрицать, мучилась и болела.
А Нихилов преследовал меня. Я с жадностью ловила любую информацию о нём. Я за ним следила. Да, да, как контрразведчик. И скоро я убедилась, что он действительно из письма. Мир тесен.
И потому-то я согласилась на "Динозавров", на встречи с ним. И, как смогла, приняла его ухаживания. Мне требовалось время, чтобы самой понять, кто он. Тот ли он, и не сразу, но поняла я. Поняла и успокоилась.
Я знала, что делать. Его уже не было. Остались инстинкты. Вернее один, самый долгосрочный. И, как говорится, в напряженные моменты, я взяла на себя ответственность нейтрализовать его полностью. Миссию, если хотите.
Это не месть. Мстить было некому, просто не хотелось жить с мыслью о нём. Конечно, не без корысти. Было острое желание расплатиться с прошлым, очистить и понять себя. Соединить концы треугольника в этой истории.
И я пришла. Я рассчитала. Это был он, и он совершенно другой, изъеденный тенью прошлого. Ему нужно было назвать тень именем, чтобы он не успел выключиться, заморозиться, ликвидировать нежелательную информацию. Внезапность...
Когда он разделся и приблизился, когда, как ему казалось, ожил и возродился, я сказала всего лишь три слова:
"Помнишь Глеба Инакова?"