Те, кто вошел в "Группу восхождения" достигли поразительной ловкости и сноровки, запросто выделывали акробатические кульбиты и не теряли присутствия духа. И когда однажды Анжелика Пинсховна сорвалась с достопримечательного и единственного в городе пятидесятилетней давности шпиля, что когда-то претендовал на ассоциацию с Петропавловской крепостью, то ее полет был резко остановлен у самой земли отлично натренированным страховщиком отцом Дмитрием. Не в первый раз спасал он свою бывшую супругу, за что она тут же у костров и трофейных достопримечательностей выразила ему от лица коллектива очередную душевную благодарность. А потом отважные будоражинцы по-мальчишески радовались поверженному, но спасенному для отечества (или, на худой конец, для мировой цивилизации) семиметровому, зеленому, жестяному, рукотворному шпилю. И снова за дело.
Работали ночью и днем. Напряжённо. И снова скрипели лебёдки, как струны натягивались верёвки, стучали ледорубы, звучали окрики "майна-вира!", сыпалась на асфальт ледяная крошка, самые смелые брали высоту, а остальные страховали и поочередно грелись у дымных костров.
Собирательство продолжалось. Кучи росли день ото дня. Параллельно будоражинцы выбивали три самолета для перевозки ценностей в безопасные районы. А еще каждый день они громогласно выступали в прессе (местный листок в клеточку), где призывали население не покидать город, пока не будут вывезены все духовные ценности. Этот последний (после газетки "Тепло") печатный орган возглавлял один единственный сотрудник Серёжа, мечтающий отбить Катю у Зигмунда, "спасти", увезти, чтобы она где-нибудь там забыла гадкие ужасы своей экспрессивной молодости.
В штаб-квартире Намзагеевой находился Ефим — инициатор новой кампании по спасению ценностей, мозг героического коллектива. Он много работал. Не жалел себя. Вёл журнал, куда вносил наименования и номера архитектурно-скульптурных изваяний, время их снятия и погружения на машину, уложения в кучу, а также данные о тех, кто присутствовал при этом. Всю информацию он получал от ответственных по группам ежедневно в шесть часов вечера.
В остальное время писал трактат, который собирался захоронить в городе, а координаты захоронения размножить на листках и развести по миру. Трактат содержал подробнейшие сведения о цивилизации землян, достигших порядочных вершин в деле развития искусств и наук. Отдельно Ефим выписывал имена великих и просил тех, кто обнаружит этот трактат, водрузить чёрную мраморную плиту с легендарными именами на экваторе планеты. Сам же Ефим пожелал остаться безымянным, таким же, как и автор "Слова о полку Игореве". Таков был второй трактат.
А в первом, уже размноженном и упакованном, Ефим обращался к потомкам, которые, как он подозревал, могут вернуться на землю предков. Обращался с советами и рекомендациями, куда, в частности, входили предостережения о возможности появления нового Ледника, и в связи с этим было категорично предложено не повторять ошибок предков, а заранее создавать трактаты для передачи их потомкам, тем, кто их найдёт.
И если выразиться обобщенно, то в основном трактаты эти содержали политическую, философскую, этическую, экономическую и другие программы и с трудом умещались в пяти чемоданах Анжелики Пинсховны.
А сам Ефим готовился к беспримерной встрече с Ледником, так как предполагал, что Ледник живое существо (возможно мыслящее), которому можно выразить несгибаемое презрение от имени всего живущего, о чём он подробно упоминал в обоих своих произведениях.
Писал Ефим и некое полухудожественное творение, которое не показывал никому, потому что подробнейше повествовал в нём, попросту говоря, о самом себе, пересказывал свою удивительную биографию. Рукопись эту он всегда носил с собой, чем и увеличивал любопытство будоражинцев к своей личности до фантастических высот. По этому поводу отец Дмитрий заявил: "Новый Гоголь явился".
Заснять Ефима на плёнку своим долгом считал каждый будоражинец. "Ефим говорит", "Ефим пишет", "Ефим думает", творит, размышляет, мыслит, курит, пьёт, смотрит, ходит, спорит, доказывает, одевается, выходит, заходит, умывается, лежит, стоит и т. д. Огромные папки фотографий, слайдов, кассет и дисков с хроникой. Весь этот драгоценный материал будет цениться вскоре (или хотя бы через 26 миллионов лет) на вес золота.
Как-то в краткие минуты отдыха Анжелика Пинсховна выразила желание "быть до конца с бросившим перчатку чудовищу". На что Будорага ответил полуторачасовой речью и в заключение изрёк крылатое: