Том 1 Глава 1 Иван Старчак, федерал
Иван Старчак (федерал, карательная группа "19-41") квадрат №... зона...
Бой затихал. Старчак чувствовал это по тому как редко отвечали последние, еще не добитые его ребятами "шакалы". Даже в близком тылу, в относительной безопасности вонючего подвала, он все равно понимал и чувствовал как его бойцы перемалывают сопротивление бандитов. Иван слышал где огневой контакт затихает, а где наоборот набирает интенсивность. Картина боя складывалась из сотен звуков как мозаичное панно. Не нужно глаз, достаточно хорошо слушать. Командир усмехнулся. Мельком глянул на лихорадочный блеск в глазах Шурупчика, информатор разве что не обмочился от страха.
-Бум!
Шурупчик с визгом подпрыгнул.
- Шучу. Шучу. Расслабься, тут метра четыре бетонных перекрытий сверху. Надежный подвал.
- Гроб ты хотел сказать. - проворчал Шурупчик- Говорил же, у них еще пара реактивных установок на багги. Самопальные конечно, но если жахнут.
- Не сотрясай воздух.
Стрекот выстрелов и басы разрывов вплетались в музыку уничтожения. Это было созвучно прошлой жизни, той, еще до Шаффла. Хороший дирижер держит партитуру в голове, а плохой голову в партитуре. Старчак был хорошим дирижером, затем кровью и потом выстрадал в себе натуру командира карательного отряда. Разница невелика. Что до Шаффла под его началом было 100 лоботрясов с инструментами, что сейчас. Теперь лоботрясов стало побольше и их интересуют вовсе не тонкости то микроинтревалов. Объединить разноязыкое стадо, сделать его единым целым не смотря на чудовищные противоречия - это никуда не делось. Просто вместо дирижерского пульта у него рация и порядка сотни ругательств на 10 основных языках.
В подвал занесли первых раненых. Совсем бледный информатор казалось сложился вдвое. Главное, чтоб не блеванул. Итак дышать нечем.
- Стив, на промедоле не экономь. Парни старались.
Полевой медик только отмахнулся.
Старчак так и не смог побороть в себе этой жалости к покалеченным. Наверное это и было гранью, которая отделяла великих стратегов от невеликих. Ну не может он отделить людей от цели. Поэтому и продумывал каждый шаг, поэтому и мучался каждый раз, прочитывая данные по потерям отряда. Ему одинаково было больно и за чернокожего торговца дурью из Бронкса по кличке "Кролик", который зажимал развороченный живот трясущими руками, и за бывшего опера из Москвы Романова, правда, тот похоже, отмучился. Слава Пустоши ушел быстро и без особых мучений.