Я рассмеялся:
— И что, нет права на звонок?
Саньша невозмутимо вытащил из стола маленький звоночек и потряс им:
— Считай, что ты им уже воспользовался.
Сбоку открылась дверь и вошёл один из двух патрульных, которые участвовали в моём задержании:
— Звали, Ваш благородь?
— Звал, Карп, звал. Бери этого и в СИЗО. В одиночку. И забери его хабар, — толкнул мои вещи, вместе с поясом и ножнами к краю стола.
—Понял… Ну что, пошли? Не балуй, смотри. Я не господин следователь, цацкаться с тобой не стану!
Говоря это, Карп отстегнул меня от цепи и помог подняться. Побросал вещи в рюкзак. Невежливо вытолкнул в коридор и вывел по ступенькам во двор.
Мы оказались на неширокой улице, среди кирпичных пятиэтажек. Сзади, на двухэтажном здании бывшего универмага красовалась надпись “Патрульная”. Сбоку были припаркованы пара чёрных карет, в одной из которых меня и привезли недавно. Пара девчонок в одинаковой школьной форме играли со скакалкой, на лавочке курил какой-то мужик в рабочем комбинезоне, а на противоположном тротуаре целовалась парочка.
— Двигай давай, — подтолкнул меня в спину патрульный.
Мы направились по тротуару, мимо домов, прошли небольшой парк, по центру которого возвышалась статуя какого-то бородатого старика. За парком стояло несколько таких же пятиэтажных домов, у одного из которых были заложены кирпичом все окна.
— Вот, тюрьма. Это твой дом на ближайшие дни. А, быть может, и месяцы, — ехидно прокомментировал шедший сзади Карп.
Я набрал воздух, чтобы ответить наглецу, но тут сзади что-то гулко треснуло, послышался шум падающего тела. Я остановился, обернулся. Незнакомый мне монах мельком показал Знак на кистях: “две перекрещенные дубины под глазом в круге”, отбросил окровавленную палку в сторону и сноровисто ухватил патрульного за плечи. Несмотря на свой хрупкий вид, инквизитор за пару секунд сбросил тело в кусты, затем затащил меня туда же, расстегнул наручники и бросил тёмно-синюю рясу к моим ногам:
— Быстрее. Напяливай прямо поверх одежды.
Меня не нужно было уговаривать дважды. Быстро натянул рясу, повесил рюкзак на плечо и выпрямился. Монах придирчиво оглядел меня с разных сторон, накинул капюшон на моё лицо и бросил:
— Иди рядом. Спокойно, не озирайся, ты теперь послушник Видящих.
Мы вышли с другой стороны парка, где у тротуара стояла скромная бричка, запряженная одной неопределённой масти лошадью. В ней сидел ещё один монах в тёмно-коричневом балахоне. Инквизитор подождал, пока я забрался на сиденье, сел на передок и тронул коляску. Мы неспешно покатились к выезду из Казарм.
— Мне кажется, мы знакомы? — спросил я сидящего напротив.
Он медленно приопустил капюшон.
— Трубадур… Я так и знал.
Тот приложил палец к губам и опустил ткань вниз. Мы подъехали к блок-посту.
— Господин исповедник с послушником закончил приём и возвращается в обитель, — хрипло прокаркал возница-инквизитор, после чего пара патрульных подняла шлагбаум и без вопросов выпустила нас наружу.
Проехав ещё пару кварталов мимо уже знакомых мне корпусов гостиничного комплекса, где я снимал до недавнего времени квартиру, бричка выехала на Торжище. Здесь мы снова поменяли экипаж, теперь уже на карету без лошадей, со святым кругом на дверце. Возница-инквизитор только махнул мне рукой и легко поклонился Трубадуру. После чего стеганул лошадей и исчез в переулке. Трубадур прикрыл дверь и карета с небольшим гудением двинулась вперёд.
— Что, первый раз в автомобиле-артефакте сидишь? — хохотнул жрец.
— Ну, не далее как сегодня меня в похожем воронке везли на допрос… Кстати, спасибо за освобождение.
Карета медленно пробралась сквозь толпу, развернулась на центре проспекта и покатила в обратную сторону. Я заметил, что патрульные стали разгонять толпу перед нашим транспортом, покрикивая на снующих вокруг людей. Карета проехала мимо рынка, оставила справа сзади Цирк и свернула мимо небольшого павильона с надписью «Амулеты Калашниковых» на широкую улицу. Именно здесь я бросился бежать от патрульных несколько дней назад. А теперь, получается, опять в бегах…
Справа показались стены удивительного сооружения: металлические фермы из металла, полностью покрытые полупрозрачным материалом, будто бы стеклом, а может быть и пластиком. Карета притормозила, затем снова набрала ход и мы проехали под поднятым шлагбаумом с большим плакатом над полосатой будкой: «Зимние Сады». Я проводил взглядом группу патрульных, которые синхронно подняли ладони к бескозыркам, отдавая нам честь.