— А захотели, так и вообще ни во что не верим, как Маститые или Коммунары.
Туман на стенах сменился изображениями заводов, фабрик, серпа и молота в шестерёнке, затем медленно проявились несколько застывших фресок с видом на Крысятник.
— Так что же мы получили? Главное — мы получили свободу веры. Но и в этой свободе, в этой бесконечной горькой и пустой свободе, всё равно есть место, куда можно прийти и получить Надежду... Ибо скоро грядёт, истинно говорю вам, время, когда все голодные будут накормлены, все униженные станут счастливыми! Время, когда не станет богатых и бедных! В час, когда придёт новый Избавитель! Он пробудит к жизни силы, спящие во тьме Мути. Он каждого сделает одарённым, способным к силе.
Священник воздел обе руки вверх, и все, в едином порыве, посмотрели на его запястья, горящие синим огнём в полутьме храма.
— Избавитель же этот не будет послан к нам с небес! Там, высоко, нет никого. Не придёт он и из Преисподней, ибо Преисподняя давно уже стала нашим местом жительства! Нет! Он придёт сквозь время, сквозь годы. И принесёт нам силу того, погибшего мира. Его Свет, его Правду и его Правосудие! И так, каждый из нас, ныне сирых, убогих, голодных и бедных, вновь обретёт достойную жизнь, наполненную надеждой, радостью и Силой! Аминь, дети мои!
— Аминь... Аминь...
Верующие, один за другим, подходили к священнику, целовали «глаз», осеняли себя кругом и выходили мимо нас в двери наружу. Молодые и старые, уставшие и грязные, в старых робах, пропахшие многодневным потом. Почти у всех на рукавах были оранжевые повязки колодных рабов. Они выходили, пряча взгляды, бормоча что-то под нос.
Наконец, последний из них покинул покой. Священник подошёл к нам, легко поклонился Трубадуру:
— Ваше Преосвященство...
Жрец кивнул в ответ:
— Здравствуй, Игнат. Всё ли готово, все ли прибыли?
— Так и есть, только вас ждут. А это...
— Этот со мной. Проводи.
Священник плотно прикрыл двери, накинул на них засов и, отодвинув занавесь за кафедрой, приглашающе махнул рукой:
— Все во внутреннем покое, Ваше Преосвященство.
Оказалось, что церковь внутри имела ещё одно, большее по площади, помещение. В нем, словно в амфитеатре, вдоль стен шли каменные ступени, числом в три. Три широких мозаичных окна сзади давали достаточно света, чтобы читать. А прямо перед окнами, лицами ко входу, сидели за массивным деревянным столом три человека в рясах с надвинутыми на головы капюшонами. Всего было пять стульев. Центральный из них, с высоким подголовником, был пуст. Пуст был и стул по правую руку от него; туда прошёл Трубадур и сел в него, положив свои сухие руки на стол.
Я остался стоять перед ними, а священник Игнат сел на ступени прямо у выхода, словно боясь, что я убегу.
— Ну что же. Он перед вами, — негромко сказал «жрец».
— Я что, под арестом?, — спросил и положил руку на пистолет.
— Это будет зависеть от того, что мы узнаем сейчас. Не пытайся достать своё оружие, Фёдор, здесь оно тебе не поможет, — негромко сказал некто, сидящий рядом с Трубадуром.
— Ну, что же. Может быть тогда, хотя бы, представитесь? Я так понимаю, что я единственный здесь, кто не с кем из вас, кроме Трубадура, не знаком?
Сидящие в капюшонах переглянулись и Трубадур усмехнулся:
— Ну, если ты не боишься...
Его сосед опустил свой капюшон. Я увидел сильно обожжённое лицо, на котором отсутствовал один глаз, половина носа и одно ухо. Губы присутствовали, пухлые и сильно зарубцованные, покрытые какой-то... перхотью?
— Что же, ты имеешь право знать, кто будет ... рассматривать твой вопрос, — прошамкал кривой рот, — Меня зовут Граф, я епископ церкви Свидетелей Последних Дней, глава Ордена Видящих.
Трубадур наклонил голову:
— Меня ты знаешь, как Трубадура. Пусть я таким и останусь в твоей памяти. Я — тоже епископ, глава Ордена Инквизиторов.
Сидящий по левую руку от пустого трона в центре медленно снял капюшон:
— Со мной ты уже знаком, Молчун.
Криво улыбаясь, на меня смотрел Проповедник.
— Значит, ты тоже епископ, глава Ордена... Спящих?
Тот кивнул головой и обратился к последней фигуре слева от себя:
— Сестра, пора бы и тебе открыть своё лицо. Познакомься, Фёдор, перед тобой новый епископ Ордена Сестёр Молчания.
Последняя фигура медленно сняла свой головной убор. На меня, без тени эмоций, смотрела Ворона.