— Сколько войск приведут посольства?
— Договорились о двух десятках дружинников и полусотне пехоты с каждой стороны.
— Прилично. А что Колода?
— Шестёрки не против. Я встречался с Джокером, они выделят сотню патрульных и полсотни стрелков-наёмников для охраны церемонии. Детали я передал вашему слуге… Игнат, кажется?
— На память Вы, Ваше Сиятельство, никогда не жаловались.
Илья Петрович рассмеялся:
— Льстите, льстите… Кстати, о наших делах. Вы будете покупать быколенину? Есть в виде окороков, прошлогоднего сезона. Пятнадцать тонн, но половину уже забронировали. Так что… С учетом моего стола, могу выделить пять. Цена как в прошлом году плюс десять процентов…
Глава 1. Листая старый журнал
11.05.54 02:55 Вышел из строя резервный парогенератор 3-го реактора. Реактор переведён в режим сброса теплоносителя 2-го контура в южный бассейн. Авария 2-го уровня по шкале МАГАТЭ. Радиационный фон в тоннелях и сфере в норме. Проводятся работы по оперативному ремонту ПГ.
Гл. инж. "Ковчега" Ларионов Д.И.
Мне снился сон.
Матёрый волк-овчарка, которого я видел на охоте.
Он бежал ко мне по дороге, мимо сожжённых до стволов деревьев.
Его неторопливый бег разгонял зеленоватый туман вокруг, который отступал перед ним и смыкался снова. Почему-то Муть не любила прикасаться к этому своему творению, словно мачеха к чужому дитю.
Он подбежал ближе, и я услышал металлический звон. Радоволк был в ошейнике, за которым волочилась оторванная цепь. Она тащилась за ним, словно змея, играя в едва пробивавшихся сквозь Муть лучах солнца.
Волк почуял меня и, поскуливая, свернув уши и припадая на передние лапы, подполз ко мне. Его бока были обожжены, местами до мяса. Его хвост превратился в изжёванный, опалённый обрубок, а глаза были наполнены болью и надеждой.
— Что с тобой случилось, кто тебя так?
Мои руки гладили его, и от ладоней шло сияние голубоватого цвета. Оно прикасалось к страшным ранам, и раны зарастали на глазах. Шерсть снова заискрилась седыми отблесками, хвост отрос, словно и не бывало. Радоволк перестал скулить и поднял морду на меня.
— Ты спас меня, — сказал он голосом Оли, — Теперь я твоя. Обними меня крепче. Проснись и обними. Проснись, Федя. Проснись.
Я открыл глаза, машинально выхватив из-под головы “Макарова”. Надо мной склонился Проповедник. Он подмигнул мне и я окончательно проснулся.
— Трудно тебя отыскать, Молчун, — с лёгкой иронией произнёс он.
Я сел в куче сена, которое уже несколько дней служило мне постелью. Сквозь дыры в потолке пробивался утренний свет. У входа, на своём обычном месте готовила на самодельной каменной печи внучка того самого однорукого старика, который помог мне сбежать от Патруля. Пахло дымом и немного подгоревшей картошкой.
— Вера, а где дед?
Она пожала плечами, отвернувшись к кастрюле. Её кривая, длинная шея согнулась над утварью, и раздался металлический шелест скребка.
— А ты откуда здесь?
Я поднялся на ноги, быстро размял мышцы и натянул несвежую рубаху. Проповедник только усмехнулся:
— Весь город на ушах, ищут некоего молодого кандидата в аристократы с пустыми ножнами на поясе. Говорят, убил он родственника самой Шестёрки Пик! Племянника самого Шломма-Пчеловода, если ты не в курсе. Ты, случаем, ничего об этом не знаешь?
Пожал плечами, натягивая шинель:
— Я там просто мимо проходил.
Проповедник шумно втянул воздух, покачал головой. А затем вытащил из кармана старой военной куртки небольшой свёрток, раскрыл его. В воздухе пронёсся чесночный аромат.
— У вас картошка, у меня сало. Поедим?
Мы сели за колченогий столик, помнящий, наверное, ещё СССР. Верка осторожно расставила щербатые тарелки, выложила каждому по печёному клубню, затем, проследив за ловкими движениями лезвия, кромсавшего шмат сала, вздохнула, вытащила бутылку и разлила по кружкам по глотку:
— Коммунарская, 30 градусов.
— А должно быть 40! — назидательно поднял палец Проповедник, — Иначе это не водка, а чёрт его знает что!
Дальнейший завтрак прошёл в полном молчании. Проповедник кушал, аккуратно снимая кожицу с картошки и ножиком убирая подгоревшие части. Глядя на него, Верка тоже взяла невесть каким чудом сохранившуюся вилку о два зубца, и стала осторожно, но быстро отламывать ею кусочки картошки. Впрочем, прямо с кожурой. Взяла грязными пальцами кусочек сала, положила в рот и застыла, зажмурившись, словно кот перед блюдцем сметаны. Затем очнулась и принялась с удвоенной энергией жевать, сноровисто отправляя в рот куски картошки.