— Вперёд, защищаем его Святейшество!, — соседний монах выхватил дубину и смело бросился к посольским трибунам. Там уже вовсю шла драка между зрителями. Ухнуло яркое багровое пламя, часть трибун смело, словно ударом волны. Гости вперемешку с досками рухнули в толпу, что пыталась покинуть место боя. Крики боли и ужаса, вспышки защитных полей заполнили все вокруг!
Охрана патриарха, затянутые в броню пикинеры успели выставить свои пики против конницы, но со спины тоже началась резня. Сержант пикинеров заколебался всего мгновение, но этого хватило, чтобы большая часть строя была разорвана отчаяной рубкой дворян разных княжеств, спрыгивающих с трибун с оголёнными мечами наперевес.
— Все в круг! Защищайте Патриарха!, — Проповедник сбросил капюшон с головы и принялся вращать посохом вокруг себя, гулкой волной расшвыривая случайных зевак. Я бросился вослед монахам, которые почти уже пробили себе дорогу к группе епископов, как тут передо мной возникла туша боевого циклопа. Воин в красно-зелёном сюрко заорал что-то и махнул своим палашом.
— Да ну нафиг, — я, заплетаясь в длинном подоле рясы, откатился в сторону, одновременно пытаясь вытащить автомат.
Тут же какой-то медведь ударил крупом своего коня в циклопа орла, и те завертелись в рубке. Но и этого мгновения хватило, чтобы меня буквально затянуло в круговорот конного боя.
До сих пор меня пробирает дрожь при воспоминании о том, как я выбирался из этой бойни. Прошло лишь несколько ударов сердца, а вокруг всё было залито кровью, везде валялись побитые, порванные тела. Вот какой-то колодный раб попытался убежать в подворотню. “Бах!” — выстрел из седельного пистолета, вспышка личной Силы отводит пулю от всадника и тёмная молния бьёт раба в затылок, расплёскивая содержимое черепа на стены. Несколько рабочих, прикрывшись обломком трибуны, пытаются отойти к воротам, но их топчет вихрь из десятка пролетевших всадников. “Тра-та-та”: охрана Колоды открывает огонь по паникующей толпе из своих стволов, положив почти мгновенно с десяток людей.
В воздухе над головой что-то лопнуло, затягивая пеленой светло-зелёного дыма. Дым лез в ноздри, в глаза. Я закашлялся и окончательно потерял понимание, где находится Громозека и остальные церковники. Впрочем, дым совершенно не мешал отчаянной схватке княжеской конницы.
— Хур-ра! — В спину опять толкнуло и я кубарем полетел на мостовую. Обернулся: посол Орлов с тройкой дружинников яростно ударил в копья! Два медвежьих рыцаря успели прикрыться щитами, но это их не спасло. Сила синхронного удара была такова, что тяжелый циклоп попросту был поднят в воздух, сквозь его бьющийся круп прошли одновременно два светящихся Силой наконечника. Один пробил ноги медвежьему воину, нанизав того словно бабочку. С диким храпом, выплёскивая струйки тёмной крови, они рухнули на группу патрульных. Треск ломающихся костей и дикие крики ужаса!
Я, где ползком, где перекатом, уворачиваясь от сотен копыт и то и дело пролетающих надо мной лезвий, измазавшись в крови по макушку головы, пытаюсь выбраться наружу.
— Да идите вы все! В жопу! Идите нах!, — ору, отмахиваясь железкой в руках то от одного, то от другого всадника. Лишь то, что у них находились более достойные цели, чем полоумный монах… Только это спасало меня от неминуемого удара палашом. Который наверняка стал бы для меня последним, ведь никакой брони на мне не было.
Какофонию сабельного боя то и дело разрывали гулкие выстрелы. На проспекте, за трибунами кто-то нехило магичил, причём всполохи разных цветов били со всех сторон. Красная молния воткнулась в балкон многоэтажки, который со скрежетом и пылью рухнул вниз, в толпу простолюдинов, вызвав очередной всплеск диких воплей. Затем затрещало петардой, ярко-синяя вспышка дугой ударила куда-то в район “Тошниловки”, и до меня долетела воздушная волна с характерным запахом сгоревшего шашлыка. “Фуууух!”, и волна тугого воздуха едва не сбила с ног. Дымовой завесы — как и не было.
— Да иттить!, — я ошалело поднялся наконец на ноги, обнаружив себя у ограды массивной многоэтажки с коричневым полотнищем в половину высоты здания. А в руках — заряженный и уже готовый к стрельбе ППС.
—Тра-та-тах!, — пальнул я над головами всадников, вызывая вспышки Силы там, где пули попадали в их защиту. На какое-то мгновение они подались в стороны, и сквозь толпу я увидел Проповедника и Ворону, уносящих Громозеку с поля боя. В груди Патриарха торчал нож с характерным зелёным туманным сиянием у рукоятки. А среди монахов тоже шёл бой, в котором явно одерживали верх коричневые и синие рясы.
И тут же сеча возобновилась с новой силой, всадники опять набросились друг на друга, скрыв от меня Громозеку.