Вожак принюхался, втягивая глубоко в себя воздух, а потом его янтарные глаза загорелись ещё более ярко, превратившись в две оранжевые огненные бездны.
- Ты не просто предала меня, Алексис. Ты сбежала, увела предателя Майкла, но ещё и украла кое что, что принадлежит мне. Ты унесла моего ребёнка. Я чувствую его в тебе. Даже не смей отрицать.
- Я не знала, что беременна, - тихо призналась она.
Он же хрипло засмеялся.
- Хочешь сказать, что если бы знала, то не посмела бы предать меня?
- Нет, - упрямо повторила она, - я бы всё равно поступила так, как поступила. Я не могла оставить Майкла на растерзание твоей стаи. Он мой брат. Я думала, что поступаю правильно.
- Думала?
- Да.
- А сейчас?
- Я не знаю, - призналась, - Майкл предал меня.
- Поясни! – потребовал. В глазах Рандольфа появилось любопытство. Кажется, что слова истинной его очень удивили.
Алексис часто дышала, попыталась освободить свои волосы от его хватки, но он рыкнул и не позволил, дёрнув её локоны.
- Он предал меня. Брат хотел отдать меня своему другу, сделав меня его парой.
Рандольф наконец – то отпустил Алексис, взгляд его стал более спокойным.
- Кажется, что предательницу саму предали? – насмешка, звучавшая в его голосе, больно хлестала Алексис, лишний раз указывая девушке на собственный идиотизм.
- Я не предательница, - крикнула она, не замечая, как слёзы покатились из зелёных глаз, - я не хотела соединяться с тобой, Рандольф, ты не оставил мне иного выбора. Я не хотела быть с Трэем и не желала участвовать в интригах брата. Я виновата в том, что была такой дурой. Верила, а меня предали. Я хочу сейчас лишь одного, чтобы вы все оставили меня в покое и перестали делить, как приз. - Девушка яростно рванулась, пытаясь вырваться из его рук.
Рандольф, сжал её в своих объятиях, прижимая к себе, жёстко ломая её сопротивление, но она не думала униматься: пиналась, брыкалась, пыталась кусаться и била его, пока не выбилась из сил, глотая ртом воздух, часто дыша, задыхаясь от слёз, заливающих лицо. Ей было страшно. Алексис очень боялась Рандольфа и того, что он с ней сделает. Отчаяние охватило всё её двойственное существо. Казалось, что сейчас он её убьёт и даже не посмотрит на то, что она носит его малыша.
Рандольф сделал попытку усмирить Алексис, сжимая в крепких руках, боясь применять чрезмерную силу, так как был так взбешён, что опасался не рассчитать мощи. Не хватало ещё придавить девчонку и нанести её какой – нибудь вред.
- Успокойся, чёрт возьми! – рыкнул раздражённо Рандольф, встряхнув её, - не устраивай сцен, мы здесь не одни.
Алексис же было наплевать на то, что члены стаи Чёрных удивлённо смотрят на неё. Ни до кого больше ей не было дела. Хотелось бежать подальше от всех, забиться далеко в лесу в какую – нибудь нору, остаться одной, спрятаться, чтобы больше никто и никогда не нашёл, не обидел, не причинил боли и не смог использовать в своих целях.
Гордость Алексис была очень уязвлена. Если Рандольф думает, что сможет поломать её, то он ошибается. Она не позволит.
Рандольф схватил Алексис на руки и силой потащил к одному из больших шатров. Ветер усиливался, да и дождь не переставал хлестать.
Его движения были такими проворными и резкими, что девушка едва не закричала.
Он внёс её в шатёр, задёрнул вход плотной тканью, перевёл требовательный взгляд на дрожащую замёрзшую девочку.
- Раздевайся, - почти проревел, от ярости мощное тело Вожака начинала бить крупная дрожь, кадык ходил ходуном, а янтарные глаза сверкали в полумраке двумя яркими языками пламени.
Алексис отрицательно покачала головой, не знала, что он задумал с ней сделать и как именно наказать, но раздеваться сама не станет. Хочет раздеть – пусть делает это сам.
Алексис устала, была голодна, замёрзла, а ещё боялась…очень. Паника проникла в её кровь и разнеслась по венам, отравляя девушку изнутри.
Медленно осев на пол, уронила голову на колени, сдаваясь. Пусть этот вожак Чёрных делает с ней что захочет. Дух противился, не сдавался, но физических сил бороться больше не было, чувствовала себя измождённой, вымотанной и всеми преданной.
Рандольф громко выругался, приблизился, схватил её за руки, поставил на ноги и резкими движениями рук разодрал на ней всю мокрую одежду, небрежно раскидывая мокрые тряпицы по шатру