Дети внимали, боясь пошевелиться.
Грубый стол, последний в ряду столов, вынесенных в знойный день из недр трактира на воздух, — не стол даже, а так, наспех сколоченные козлы и пара сбитых вместе досок, — едва не опрокинулся, припечатанный кулаком. Посетитель, никак не желающий падать и засыпать, как честный пьяница, икнул и обвел собутыльников победным взглядом.
— С-старый как-а-зел... Не так все было-то, не так!
— Да ладно тебе, детские сказки! — урезонивали те, но говоруна было не остановить.
— Я знаю. Я точно знаю! Я...
Приятели хохотнули. -
— Что, был там, что ли, когда (герой огонь тырил?
— Ха, герой, как же...
Говорун сардонически ухмыльнулся, прежде чем спохватиться:
— Да нет, не был. Я-то не был. А вот предок мой, дальний... Дальний такой предок...
Приятели малость поупражнялись в остроумии, обсуждая родословную скандалиста, но скоро любопытство взяло верх. И тот завел рассказ.
— Ну, стало быть, огонь этот и вправду титан умыкнул. Нужно было сильно, выкуп платить: хотел девку заморскую за себя женой взять. Сама о трех головах, о шести руках, в руках топоры, на грудях ожерелье из черепов...
— Брось плести! На кой она ему сдалась, такая страхолюдина?
— Ну, страшна. Зато родом из богов, да приданое богатое, да тесть с тещей за морем останутся — скажи, плохо? В общем, пошел. Начинается, значит, шум-гам, все снуют, погоня там, то да се... Ушел он, значит. В пещерке такой махонькой улегся и дрыхнет, сил набирается. Пещерку ту и посейчас отыскать можно, его же, бедолагу, прямо у входа и приковали, только скользко там очень.
— А чего скользко-то?
— Да от орлиного дерьма! Вот, стало быть, дрыхнет он. А тут предок мой — эх, ловкий был вор, всем ворам вор, табуны в одиночку уводил, царевен крал, быков самых лучших! — в общем, приметил. Глаз положил. Ну, и подсуетился. Спер, в общем!
Тут повествование ненадолго прервалось. Слушатели, умевшие оценить мастерскую работу, с удовольствием выпили за воровское искусство. Один тем и удовлетворился — улегся щекой в липкую лужу на столе, засопел. Второй все допытывался.
— И что боги?
Рассказчик горделиво усмехнулся.
— Предка моего не взяли, понятное дело. Ищи ветра в поле! А недотепу этого — сам можешь поглядеть, небо-то сегодня ясное, прям стеклышко.
— А потом что с ним стало, с предком твоим?
— Известное дело, руки-ноги ему переломали в ближайшей деревне, куда он добро это барыге одному сбывать принес.
— Зачем?!
— Как зачем? Чтоб в котел поместился.
— Сварили,что ли?
— Ну да, в кипящем масле, как полагается. Масло, говорят, отменное было, не пожалели, совсем и не брызгало!
— Да за что ж его, болезного? — охнула служанка, застрявшая у интересного стола.
Докладчик поизучал складную деваху и охотно пояснил:
— А чтоб не таскал чего ни попадя. Воруешь — воруй, но без озорства. Знать надо, чего тыришь, а потом честным людям таранишь. Всякая вещь, как там она ни лежит — плохо ли, хорошо ли, — свое назначение имеет. Знаешь, бери смело и беги быстро, а не знаешь — так и ну ее к Аиду, поостерегись, пройди мимо. Чтоб народу умы не смущать. Народ, он этого не любит, так-то!
Помолчали, обмозговали. Выпили еще чуточку, не чокаясь. Спохватившись, унеслась на кухню любознательная служаночка. Наконец, верный слушатель неуверенно подал голос:
— Ну, а огонь?
— А что огонь? У нас остался, у людей, то есть. Говорят даже, что мы через этот самый огонь людьми-то и стали.
— А раньше что же?
— Да ничего. Не было раньше людей. Так, зверье всякое бессмысленное бегало по болотам, рычало, сырятину жрало, вот и вся культура, — охотно пояснил первый, не смущаясь неувязками.
Дрыхнущий выпивоха всхрапнул и перекатил голову на другую щеку, на сей раз в пятно жира. Собутыльники заботливо прикрыли его лицо краем головного платка. Спи, добрый человек, если умаялся. Как звать тебя, не знаем, но по всему видно, парень ты хороший.
Совершив милосердное дело, второй пропойца быстро огляделся и, понизив голос, выговорил:
— Эдак, выходит, все мы зверье бессмысленное, шкуру краденым огнем опалившее?
— Выходит, все, — лукаво прищурился смутьян-рассказчик.
— И воры, и народ, и воины... И даже... царь?!
Тот только с важностью кивнул.
Засобирались. Похолодало как-то, да и время к вечеру, хватит штаны просиживать. В молчании шмякнули мелочь на стол, в молчании дошли до ворот и, не сговариваясь, разошлись в разные стороны. Теперь проснулся и спящий. Легко встал, проскользнул в недра трактира и скоро уже покидал его через заросшую вьюнками калиточку в глухом тупичке. Удивительный пьяница был доволен. Хороший день, отличный улов! Один явный бунтовщик, опасный тип, а второй сойдет за сочувствующего. Нынешний правитель так же не любил старинных преданий и завиральных идей, как и все его предшественники. И так же хорошо платил.