— А может, он вообще автоматический, — предположил Борис.
— Я вот что думаю, — продолжал Серый, — каждый раз по описанию НЛО по размерам схож с земной техникой. Значит, и ОНИ должны соответствовать. Итого, в тарелке поместится от одной до трех особей.
Эдик молча выслушал.
Плыли минут сорок, периодически берясь за весла. В тайге перекликались птицы, будто и не произошло ничего особенного, будто межзвездные корабли падали сюда уже не раз и не два. Не захочешь, а задумаешься над тысячелетиями истории, то и дело стиравшими шрамы техногенных катастроф и оформлявшими в привычный нашему глазу пейзаж метеоритные кратеры, и над тем, что жизнь человека — лишь краткий миг из жизни планеты, — в общем, сплошная банальщина лезет в голову, если слушать пение птиц. А ты пения не слушай. Ты слушай — не замолкает ли оно где вдруг, не ломится ли что-то инородное сквозь заросли, да любуйся переливами бликов на ружейном стволе. Вот что помогает сегодня твоему выживанию.
Зелень по берегу — стеной. Остро чувствовалось присутствие Чужого.
— Мы же себе никогда не простим! — вырвалось у Павла.
— И то верно, — вдруг согласился Эдик. — Там, метрах в сорока, можно будет высадиться.
Павел с Борисом схватились за весла, подгоняемые радостным возбуждением — посмотреть хоть одним глазком! Серый правил недовольно, но молчал.
Пятачок для высадки оказался грязным и с гулькин нос. Ноги промочили до колен, но не обращать же внимание на такие мелочи! Рафт укрыли в прибрежных зарослях, покидали в него основную поклажу, взяв с собой только воду и легкий перекус, приметили место по причудливой скале на том берегу и двинулись. Первым шел Серый, за ним Эдик, с незачехленной вертикалкой, но, правда, за спиной, затем — Павел и в арьергард — Борис.
Лес продолжал жить своей жизнью, не обращая на чужаков никакого внимания.
— Ни черта мы так не найдем, — возбужденно сказал Павел. — Надо цепью разойтись!
— А ты по верхушкам смотри, — посоветовал Эдик. — Он же косо падал. Верхушки наверняка посшибал.
— Так вон же оно! — ахнул Борис.
Павел задрал голову и тоже увидел в полукилометре справа синеву неба сквозь приличную прореху в деревьях. Не сговариваясь, перешли на рысь, путаясь в папоротниках, почти ударяясь о стволы. Но это оказался всего лишь овраг — без всякого иноземного присутствия.
После этого все-таки развернулись в цепь, но так, чтобы всем всех было видно — только поверни голову.
Минут через двадцать Серый нашел тарелку, и, действительно, прогалину она проделала такую, что мимо не пройдешь. Ребята долго стояли у последних целых деревьев и смотрели на темно-матовую поверхность среди вспаханной земли. В ней тускло отражалась синева неба и зелень листвы, а передняя часть была разворочена наподобие раскрывающегося бутона. То ли взорвалось там что-то, то ли таков был механизм люка. Ничего не шевелилось вокруг тарелки, и лес продолжал щебетать, но подходить ближе было боязно.
Серый вышел в солнечный свет, переступил через поваленный ствол, помедлил и шагнул еще раз. Очень хотелось дождаться, когда он подкрадется к «бутону», заглянет внутрь, помедлит, а потом махнет рукой, дескать: «Ну что вы там!», — но к тарелке все четверо подошли почти одновременно.
— Как ты думаешь, она еще раскаленная?
— Часа три прошло.
— Чего делать-то будем?
— Не знаю... Внутрь бы надо...
— Ага, сейчас! Сам полезешь?
— Да ну тебя...
— Ни фига она поляну пропахала! Может, это ихний комбайн такой? Или бульдозер?
Павел нервно рассмеялся и осмелился прикоснуться к пупырчатому корпусу — рука шла словно сквозь столетия и миллионы километров, а он оказался теплым (не то не остыл все-таки, не то нагрелся на солнце), этот материал, сделанный — даже не руками! —в невообразимом далеке, изогнутый для невероятной конструкции, соприкасавшийся с абсолютным холодом космического пространства, раздвигавший звездную пыль...
— Ну как? — с придыханием спросили в ухо.
— Железо, вроде, — ответил Павел.
— Сам ты железо! Ты железо от алюминия-то отличишь?
Павел думал, что да, но уверен не был и огрызнулся:
— Ну хорошо, пусть будут композитные материалы!
Он убрал руку и украдкой огляделся: нет ли поблизости отвалившегося кусочка обшивки — на память из глубин космоса.
— А она не радиоактивная? — спросил сзади Борис.
— Не, радиопассивная! — хохотнул Серый. — Яйца отвалятся— узнаешь!
Искать осколок расхотелось. Зачем-то потирая руку, касавшуюся обшивки, о джинсы, Павел повернулся к Эдику. Тот задумчиво стоял перед отверстием с ружьем наперевес. Павел подошел к нему и осторожно заглянул в непристойно развороченную дыру.