Мы привыкли смотреть на все, в том числе и на самих себя, со стороны, и человек, сколь бы хорошо он ни представлял себе свой облик, никогда не задумывается о том, как он выглядит сверху. И в этом его просчет. При взгляде сверху человек открывается в своем настоящем, неприкрашенном, а зачастую и непривлекательном виде. В прическе Сидзуко (кстати говоря, сверху ее форма казалась довольно странной), в том месте, где она разделялась на верхние пряди и пучок, проглядывала светлая полоса пробора, и это производило впечатление неопрятности, особенно в сравнении с блестящими, сверкающими чистотой волосами. Глядя на Сидзуко сверху, я отчетливо различал грубый красный след, который тянулся от затылка по белоснежной коже ее спины и пропадал где-то в темной глубине под одеждой. В свете этих моих открытий Сидзуко уже не казалась мне столь изысканной, как прежде. Но зато я еще сильнее ощутил присущее ей чувственное начало.
Как бы то ни было, в те минуты меня больше всего занимал вопрос: не остались ли на чердаке непреложные доказательства того, что там побывал именно Оэ? С помощью фонарика я внимательно осмотрел все вокруг, но оставшиеся на полу следы рук и ног были смазаны и неясны. Само собой понятно, что в подобной ситуации снять отпечатки пальцев побывавшего на чердаке человека мне не удалось. Как и герой «Развлечений человека на чердаке», Сюндэй действовал в перчатках и носках.
Только в малоприметном углу, где деревянная подпорка соприкасалась с потолочной балкой, как раз над комнатой Сидзуко, я вдруг заметил небольшой круглый предмет темно-серого цвета. Это была металлическая вещица, по форме напоминающая пуговицу, с выгравированными на ней буквами R. К. BROS СО. Подобрав ее, я сразу же вспомнил пуговицу от сорочки, которая фигурирует в «Развлечениях человека на чердаке», однако, несмотря на явное совпадение, моя находка выглядела несколько странно для пуговицы. Скорее это была застежка от шляпы, но точного назначения этого предмета я тогда определить не мог. Позднее я показал его Сидзуко, но и та в ответ лишь развела руками.
Находясь на чердаке, я попытался выяснить, каким образом пробирался сюда Сюндэй. Двигаясь по следам, я обнаружил, что они обрываются над кладовкой, расположенной напротив передней. Грубо отесанные доски, служившие потолком кладовки, без труда отодвигались, стоило только чуточку их приподнять. Я спустился вниз, став ногой на брошенный в кладовке сломанный стул, и толкнул дверь. Замка на ней не было, и она без труда распахнулась. Прямо перед собой я увидел бетонный забор высотой чуть выше человеческого роста.
Значит, Сюндэй Оэ, выждав момент, когда улица опустеет, перелезал через этот забор (как я упоминал, сверху в него были натыканы осколки стекла, но для опытного вора это вряд ли могло служить серьезным препятствием), проникал в незапирающуюся кладовку, а оттуда – на чердак.
Раскрыв секрет проникновения Оэ на чердак, я даже ощутил некоторое разочарование, настолько все оказалось просто. «До такого мог додуматься и ребенок», – подумал я с презрением. Страх перед непонятным и таинственным исчез, на смену ему пришла обыкновенная досада. Однако, отказавшись принимать противника всерьез, я допустил грубейшую ошибку, но понял это, к сожалению, гораздо позже.
До смерти перепуганная Сидзуко сказала мне, что, поскольку опасность грозит не только ей, но и ее мужу, она готова пожертвовать своей тайной и обратиться в полицию, я же, не веря в серьезность намерений Сюндэя, принялся ее урезонивать: стоит ли делать из мухи слона? Вряд ли Сюндэй станет повторять глупую уловку героя «Развлечений человека на чердаке», спуская с потолка яд, и одного факта проникновения Оэ на чердак все-таки недостаточно, чтобы сделать вывод, будто он замышляет убийство. Без сомнения, он, как ребенок, получает удовольствие от того, что внушает Сидзуко страх, грозя убийством ей и ее мужу. Но в конце концов, он всего лишь писатель, и, для того чтобы осуществить свои угрозы, ему просто не хватит смелости. Я всеми силами старался утешить Сидзуко, но, поскольку недоброе предчувствие не покидало ее, я обещал ради ее спокойствия обратиться к своему приятелю, обожавшему всякие таинственные приключения, с тем чтобы тот каждую ночь дежурил у двери кладовой.
Со своей стороны, Сидзуко решила под каким-нибудь предлогом на время перевести спальню в комнату для гостей, которая находится на втором этаже европейской части дома. Там в потолке никаких щелей нет и наблюдать за ней и ее супругом никто не сможет.
Эти две меры предосторожности были приняты на следующий же день, но, как выяснилось вскоре, они не остановили уже занесенной руки злодея. Ровно через два дня, в ночь на двадцатое марта, в строгом соответствии со своим замыслом чудовище во мраке лишило жизни свою первую жертву. Ею оказался Рокуро Коямада.