В комнате было три койки. Варвара легла не раздеваясь, положив нож под подушку. Кир снял сапоги, с блаженством вытянул ноги, и через пять минут уже храпел. А я сидел у окна, глядя, как по улицам ползут ночные фигуры. Одни — ищут плотские утехи. Другие — ищут потерянные души. Третьи — ищут информацию и развлечений.
Все они — пища для тех, кто умеет ждать. Таким являюсь я в этот момент.
Я шепнул в полумраке:
— Я пришёл не умолять. И не мстить. Я пришёл забрать своё и уже понимаю, что на верном пути. Смерть… будет моим оружием. Но не целью.
И книга на столе буду поддержала меня своим свечением.
На утро я вышел один.
Варвара осталась забирать информацию у знакомых. Кир… Кир проспал. И правильно сделал. Тот, кто вечно настороже, первым теряет разум.
Я шёл по Нижнему кольцу, в сторону рынка, но не за товарами. Я искал лица. Искал глаза и союзников. И нашёл.
Первый был бывший гвардеец. Он пил в одиночку, сидя на каменном бордюре у старого казённого дома. Доспехов давно не было уже не было, скорее всего он их пропил в местном трактире. Только шрам через щеку и седина на висках, всё что осталось на память о былых сражениях.
— У тебя вид человека, который всё потерял, — сказал я.
— У тебя — того, кто ещё верит, что может вернуть, — ответил он, не глядя.
— Я не просто верю. Я уже делаю, хочешь тоже?
— Делай без меня.
Я уже собирался уйти, когда он бросил:
— Где ты собираешь их?
Я назвал улицу. Без подробностей. Если придёт — значит, готов. А если нет, то я не много потеряю.
Второй — старуха по прозвищу Мама-Нож. Когда-то держала подпольную школу для магов. Потом кто-то из клиентов сгорел во время дуэли. С тех пор её боялись, но деятельность вести запретили угрозами смерти.
Я нашёл её в подземном переходе, где пахло уксусом и смертью. Она смотрела на меня, как смотрят на неудачный эксперимент.
— Кроме всего прочего, я умею лечить, но лучше получается — калечить, — заявила она. — Ты что предлагаешь?
— Место. Где прошлое не важно и где будет иметь значение только наше общее будущее.
— Ты будешь бежать с ним на хвосте. Империя сожрёт тебя.
— Я уже был в её брюхе. Больше не страшно, а ты боишься?
Она усмехнулась. Беззубо, но немного злостно.
— Ладно, мальчик. Только я не зову тебя барином. Даже если снова станешь кем-то выше меня по статусу.
— Зови меня Пепельный.
Она прищурилась:
— Ещё и с пафосом. Ну точно псих. Я в деле.
Так шли дни.
Каждый вечер я возвращался в подвал старого храма. Приводил по одному. Иногда — по двое. Иногда — никого.
Кир ворчал:
— Ты что, армию из сломанных игрушек собираешь?
— Да, — кивнул я. — Только это не игрушки. И сломанные они не нами.
— И что ты им скажешь?
— Что у нас нет гербов прошлого, но есть ярость.
В одну из ночей Варвара подошла ко мне, когда я чертил мелом на стене первую эмблему — спираль пепла.
— Ты правда думаешь, они пойдут за тобой?
— Они уже идут. Не за мной. За шансом быть собой, а не мусором на улицах Империи.
— А ты меняешься… — сказала она.
— Нет. Я просто перестал притворяться, теперь я самый настоящий.
И вот, в один вечер, мы собрались.
В подвале старого храма — семеро. Кир. Мама-Нож. Гвардеец, представившийся Ветлан. Бывшая магичка с ожогами на лице. Мальчишка-вор. Безымянная девушка, молчаливая, с глазами, в которых что-то умерло. И я с Варварой.
Я глянул на них. Никто не улыбался. Никто не спрашивал «что дальше».
Я сказал:
— Здесь нет гербов, друзья. Нет ложного золота. Нет жадных покровителей.
Но здесь есть мы. И это самое главное!
— Кто мы? — спросил Кир.
— Мы — пепел от сгоревшей Империи. Мы — то, что не смогли добить. И мы выжили!
Я приложил ладонь к знаку на стене.
— Здесь начнётся наше новое начало. Без права на поражение и на ошибки прошлого.
Все молчали. Но я чувствовал: каждый из них уже выбрал меня своим лидером.
И не из-за слов. Из-за тишины между ними, в которой считывалась честность и правдивость моих намерений.
Из-за того, что они жили в аду… и не сдались. Они считали, что это их последний шанс на будущее. И так оно и было.
В подвале было холодно. Камень держал стужу, как память держит боль. Никто не просил зажечь свет. У каждого здесь было что-то, что он не хотел видеть слишком ясно, свои скелеты в шкафу.
Я стоял перед алтарём. Он был древним. Треснувшим. Возможно, раньше тут молились какому-то покровителю войны или мёртвых.