Но внутри — не было радости. Только осознание:
Каждый шаг — оплачен. Каждая победа — чья-то кровь.
Ночь была уже не чёрной — она стала серой, будто порт пропитался пеплом павших в сражении воинов.
Мы держали оборону. Ворота заблокированы, магические печати деактивированы, склады полностью под нашим контролем.
Но в воздухе не было триумфа. Только усталость и тени.
— Ты знал, что так будет? — спросила Варвара, садясь рядом на ящики.
Я смотрел вперёд, на кромку горизонта, где первые отблески утра крались вдоль крыш.
— Да. Я знал
— И всё равно пошёл?
— Да. Эта цена, которую я готов был заплатить
Она замолчала. Потом добавила:
— Тома умер, не дожив до шестнадцати. Он верил в тебя. Даже когда боялся.
Я кивнул. У меня не осталось слов.
Сердце гудело, как раскалённый металл, — не от боли, а от чего-то глубже. От вины, от выбора. От того, что не остановился. Но в тот же момент осознал, что еще не одного воина предстоит потерять для достижения моей главной цели. Вернуть то, что у моего рода украли. Отобрали силой наше имя. Такую цену я готов был заплатить.
В порту пахло кровью и разлитым маслом.
Кир сидел у стены, перематывая плечо. Его мрачный взгляд был направлен не на рану, а на небо.
— Это не победа, — сказал он. — Это просто… передышка.
— Ты хочешь уйти? — спросил я.
— Хочу, — он посмотрел на меня. — Но не уйду. Потому что, если не мы, то кто поставит их на место?
Старик-оружейник молча укладывал тела погибших. Не чужих — своих. Каждый был завернут в грубую ткань. На груди — свиток с именем.
Я прошёл мимо. Он не остановил меня. Просто пробормотал:
— Одиннадцать. Это цена за одну точку на карте.
Я сжал кулаки.
— Это не точка. Это — основа. Из этих точек мы сложим мир, где такие как Тома будут жить намного дольше.
Он не ответил. Но в его взгляде промелькнуло что-то — не одобрение, не упрёк. Понимание. Глухое и тяжёлое.
Варвара принесла свиток.
— Список грузов, расписание, контракты. Город уже знает, что мы здесь.
— И как они отреагировали?
— Паника в торговых кругах. Несколько поставщиков уже направляют гонцов к совету. Ходят слухи, что тебя вызовут на… арену.
Я кивнул.
— Мы не убивали пленных, — сказала она. — Мы отнеслись с честью. Но это не изменит их страха.
— Я не хочу, чтобы они нас боялись, — ответил я. — Я хочу, чтобы они уважали и признали, что теперь в этой империи появился новый клан, с мнением которого им придётся считаться.
Когда наступило утро, тела были погребены в старой шахте под портом. На входе прибили деревянную доску и вырезали слова:
«Пепел — не конец. Это только начало.»
Мы не праздновали. Мы не пили вино и медовуху. Мы просто сидели в тишине, как солдаты, пережившие бурю, и знающие, что следующая — уже была на горизонте.
Я поднялся на самую высокую башню порта. Снизу — кипела столица.
Сверху — только я, ветер и имя, которое начинало обрастать страхом.
Пепельный. Последний из рода Волков.
Весть пришла утром. Без лишних слов, без угроз и так далее. Только знак — чёрная роза в серебряной чаше. Символ вызова по древнему обычаю знати.
Значит, решили действовать по законам крови. По старым, как сама Империя.
— Они хотят вернуть порт, — сказал Кир. — Или хотя бы сохранить своё лицо.
— А лучше и то и другое, — добавила Варвара. Она крутила нож в пальцах, будто проверяя баланс. — Но не смогут.
Мы сидели в командной комнате, между ящиками с железом и бочками провизии. Порт дышал — гудел, как огромный зверь.
Но даже здесь, внутри захваченного сердца столицы, я ощущал, как старый мир не желает сдавать свои позиции.
— Кто бросил вызов? — спросил я.
— Герман Серов, — сказал Кир. — Третий сын графа. Не последний из рода, но достаточно громкий, чтобы стать символом нашей победы.
Я молча кивнул. Серые псы… Те самые. Те, кто давно подчинили себе столицу. Те, чьё имя шепчут в переулках со страхом на губах.
Теперь они смотрят на нас. И если мы проиграем — всё рухнет.
— Где находится арена? — спросил я.
— Центральная. Та самая, где сражались ещё при Петре I. Там, где кровь аристократии впиталась в песок, — ответила Варвара.
Она улыбнулась холодно. — По правилам, на дуэль можно выйти только с символом рода. У нас его нет. Я встал.
— У нас есть пепел. Этого достаточно. Это и есть символ нашего клана, ну и я далеко не из самой последней семьи в этой Империи.
Толпа собралась очень быстро. В кварталах уже говорили, что «дикарь без герба» бросил вызов дворянину. Они не знали, кто я такой.