— Клянусь кровью, — выдохнул Грид.
— Клянусь всем, что у меня есть — просипела девочка Хаэль.
Алхимик просто ударил железной рукой по земле.
И это был громче, чем любой крик.
Так начался наш клан. Не из родов.Из боли.
Порядок в пепле
Когда людей становится больше десяти — начинается беспорядок.
Когда больше двадцати — начинаются драки.
А когда их тридцать, и каждый пришёл с болью, с обидами, с прошлым — тогда пора вводить огонь не как оружие, а как закон.
— Мы не армия, — сказал я Варваре. — И не секта.
— Но мы клан, — ответила она. — А у клана должна быть кость.
Первую кость я вырезал сам. Не из тела. Из структуры.
Мы собрали всех внизу храма — в старой часовне, где стены всё ещё хранили запах ладана, вперемешку с гарью.
Посреди — круг из золы. В центре — я. Рядом Варвара и Кир.
Я посмотрел на них. Они ждали.
— Сегодня вы не просто выжили. Сегодня вы выбираете: быть пеплом — или стать огнём.
Я поднял руку — и из её ладони вспыхнул черноватый свет.
— Здесь нет богов. Только выбор. Нет крови — только пламя.
Вы не клянётесь мне. Вы клянётесь тому, что горит внутри вас.
Я шагнул в круг.
— Кто примет огонь?
Сорен вышел первым.
— Я не боюсь сгореть. Потому что я горел уже.
Он встал напротив меня. Я коснулся его груди пальцами — и оставил метку золы. Она не жгла. Но осталась.
— Ты будешь Искрой. Первой кастой. Ученики. Тот, кто учится гореть.
Следом был Грид. Он не говорил. Просто встал и выставил наперёд сжатый кулак.
Я коснулся его плеча.
— Ты будешь Углём. Второй кастой. Щит. Молчащий, но горячий.
Так и пошло.
Хаэль стала Плавильщиком — особой ветвью, отвечающей за ремесло и создание нового.
Алхимик — Тлеющим, кастой тех, кто владеет запрещённым знанием, но держит его под контролем.
Через день мы начертили первые знаки на стене:
• Искры — ученики и юные маги.
• Угли — защитники и бойцы.
• Тлеющие — алхимики, ведьмы, запрещённые мастера.
• Плавильщики — ремесленники, големостроители, кузнецы.
И над ними — Пепел. Лидер. Не выше — но в центре.
— Каждый может подняться, — сказал я. — Но каждый шаг имеет цену. За титул — гори до конца.
Мы ввели знаки — простые, выжженные.
Каждый носил его на шее в виде амулета.
Мы не прятались. Нас было мало — но мы были видимы.
Слово клан впервые прозвучало снаружи, когда патруль городской стражи остановил нашего разведчика и спросил:
— Из какого ты двора?
Он ответил:
— Из Пепла.
И больше его не трогали. Каждую ночь мы собирались у костра. Без молитв богам, но с разговорами.
Каждый мог высказаться. Каждый — вспомнить, за что он пришёл мстить.
— Я за брата, — говорил один.
— Я за сына, — шептала другая.
— Я — просто, потому что больше нигде не был нужным.
На третьей неделе Варвара принесла списки:
— Пять новых.
— Кто?
— Один шпион. Один вор. Два из старой гильдии магов. Один — изгнанный хирург.
— Берём всех.
Она кивнула.
— Но с испытанием.
Испытание было одно: ночь в кругу. Один. С огнём. Без слов.
Если не сбежишь — ты один из нас.
Если сбежишь — мы не догоним. Но ты уже никогда не забудешь, как горит тишина.
Структура родилась не из устава.
Она выросла из того, что каждый знал своё место — потому что его выбрал сам.
Мы были разными.
Но в темноте — все казались одинаково горящими.
Глина. Железо. Казалось бы, мёртвые материалы.
Но в их руках — они жили.
Хаэль была мелкой. И громкой. Даже когда молчала, была достаточно шумной.
Утром она появлялась в зале храма с лицом, перемазанным пылью и жиром, прижимая к груди новый кусок глины, как ребёнка. Вечером — сидела у стены, засыпая прямо на механизированной лапе своего нового «малыша».
— Он будет быстрее, — говорила она, щёлкая пальцами.
Иногда големы взрывались. Иногда — убегали.
Один раз один пытался сожрать собственную голову.
Но всё равно она продолжала.
Варвара морщилась:
— Эта девчонка снесёт нам крышу.
— Или построит новую, посмотрим… — отвечал я.
Когда пришла беда — первая проверка для Хаэль случилась не в теории.
Однажды ночью дозорный поднял тревогу. Двое головорезов пробрались на южный периметр — то ли на разведку, то ли убить кого-то из нас.