Мы выскочили — поздно.
Но пока мы поднимали мечи — на них уже летел ком из глины. Он шлёпнулся на одного, обволакивая его, как живой, и затянул его в землю. Второго подбросил в воздух, удержал в воздухе — и сломал ему спину о стену.
Когда мы добежали, врагов уже не было.
Была Хаэль. Грязная. Дышащая тяжело.
— Я… я просто не хочу, чтобы нас трогали.
Я посмотрел на неё.
На её голема. Он дымился. Но стоял.
— Сделай десять таких.
— Десять?
— И одного — с когтями.
Она расплылась в улыбке.
— Поняла, командир.
Алхимик был другой. Тихий. Многим он казался жутким, но не мне.
Он не издавал звуков. Даже когда горел.
Да, я видел. Один из экспериментов — что-то с паром — рванул. Он вылетел из своего подвала в огне. И просто катался по земле, пока Хаэль не кинула на него ведро воды.
Потом он встал, кивнул ей и вернулся в лабораторию. Как ни в чём не бывало.
Мы не знали, как его зовут. Он подписывался символом: ⛧.
Именно он придумал, как сварить живую ткань с металл-костяком. Именно он пришёл ко мне и показал амулет.
— Что это? — спросил я.
Он достал нож, порезал себе руку, приложил амулет.
Рана — затянулась.
— Регенерация?
Он кивнул.
— Цена?
Он указал на амулет, потом на себя, потом показал, как будто ломается внутри.
— Сжигает тебя?
Он кивнул снова.
Я долго смотрел на него.
Потом сказал:
— Дай мне один. И продолжай.
Если бы у нас была армия — они бы стали её ядром.
Но пока у нас был только Порт и 47 человек.
В одну из ночей я сидел у костра. Хаэль подошла ко мне, с глиной на руках.
— Ты веришь, что это… всё… взлетит?
— Уже летит. Просто крыло одно сломано, но скоро мы его починим.
— А кто чинит?
— Ты.
Она усмехнулась.
— Тогда я поставлю на него шипы.
Алхимик сел напротив. Протянул мне колбу. Там был порошок. Он показал жест — как будто вспышка, потом лёгкий дым. Потом — кровь.
— В бою?
Он кивнул.
— Одноразовое?
Он покачал головой.
— Живёт?
Он пожал плечами.
Я взял порошок.
Пепел — впитал его в ладонь. И что-то внутри меня зашевелилось.
Я встал.
— Вы оба — больше, чем просто «тлеющие». Вы — Ковчег.
— Что за каста? — спросила Хаэль.
— Те, кто несут пламя. Даже когда мы гаснем.
Она не поняла. Но запомнила.
Пламя нуждается в форме
Пока мы росли, росла и тень. Не внешняя — внутренняя.
Когда в клане появилось больше пятидесяти человек, стало ясно: нужно не только делить обязанности — нужно давать им имена.
— Люди идут не за идеей, — сказала Варвара. — Люди идут за местом. За званием. Даже за иллюзией власти.
— Значит, мы дадим им иллюзию, — ответил я. — А внутри положим железо.
Так родились титулы.
Не просто касты, а ранги в них.
Искра мог стать Пламенем.
Уголь — Клинком.
Тлеющим.
Каждый получал знак — выжженный узор, который вплетался в их старую одежду. Никто не носил золота. Только пепел, только уголь и пламя.
Варвара стала Рукой Пепла. Не заместителем, именно рукой. Той, что рубит, когда я думаю. Той, что говорит, когда я молчу.
Хаэль — Глиняной Матерью. Её големы теперь охраняли периметр.
Однажды утром ко мне пришёл Сорен. Он сжал кулаки — а на запястье был свежий порез.
— Кто-то испортил мой круг. Я почти завершил новое заклинание, и кто-то добавил соль в порошок. Это могло взорвать всё.
— Видел?
Он покачал головой.
— Знаешь, кто?
— Думаю… один из старых. Из тех, кто из Академии Южного леса. Они смотрят на нас, как будто мы какая-то грязь.
Я собрал совет.
— У нас нет гербов. Но у нас есть пламя.
— А пламя… — начал кто-то.
— Пламя должно гореть вверх, — закончил я. — Не вовнутрь.
Мы приняли правило: каждое обвинение — с проверкой. Каждое подозрение — с наблюдением.
Создали Тень Пепла — группу из трёх бойцов, которые следили не за внешним врагом — а за внутренним. Имя их не знал никто. Даже я знал только одного.
Но внутри всё равно начинало давить.
Некоторые Искры злились, что всё внимание — к алхимикам.
Некоторые Плавильщики считали себя нужнее, чем воины.
Один Клинок напал на младшего, чтобы «научить дисциплине».
Я вызвал его. Он стоял, гордый, руки в крови.
— Думаешь, ты закон и можешь по своему решению вершить правосудие? — спросил я.
— Думаю, я сила
Я подошёл.