Мы не обещали им званий. Не платили золотом.
Мы давали простую формулу:
Твоя работа — твоя. Никто не тронет её, не присвоит, не отдаст другому.
У тебя — имя. У нас — защита.
И они шли.
На складе мы создали мастерскую. Без вывески. Без окон.
Внутри — шесть станков. Две печи. И стена, на которой каждый мастер мог оставить метку. Не герб. А личный символ.
— Для чего это? — спросила Варвара.
— Чтобы у них было то, что не могут отнять. Даже смертью.
Железо не лгало: первые мечи из их рук были не просто оружием — это были объекты, наполненные историей, ненавистью и надеждой.
Некоторые отказывались продавать. Мы разрешали.
— Если ты вложил душу, и хочешь её оставить — оставь, — сказал я одной девушке, что выковала кинжал с именем брата. — Не всё обязано быть товаром.
Кир в это время вёл учёт.
— Мы несем убытки, — сказал он. — Временные, но реальные.
— Потому что мы платим свободой?
— Потому что мы строим не бизнес, а армию. Только без доспехов.
Я посмотрел на огонь в печи.
— Пусть так. Но армия, у которой есть дело — сильнее той, у которой есть деньги.
На пятый месяц кузня заработала как организм.
Один мастер создавал форму. Второй наполнял. Третий накладывал заклинание. Всё — без централизованной магии.
В этом и была суть: децентрализованное оружие. Каждый меч — как идея. Своя. Но служащая одному.
— Они нас боятся, — сказала Варвара. — И не могут понять почему.
— Потому что мы не вписываемся в их уравнения.
— Потому что мы — ошибка?
— Нет. Мы — следствие.
Пепельный клан начал меняться.
Кузнецы и мастера стали отдельной кастой. У них были свои знаки, свой час обеда, своя охрана.
Они не воевали. Но с их работой шли в бой.
— Теперь мы можем производить, — сказал Кир. — Вопрос — сколько.
— Вопрос — зачем, — ответил я. — Если у нас нет цели, мы просто ремесленники.
И тогда, в самый обычный день, когда Хаэль кормила голема, а Эва набивала серебро в рукоять, ко мне пришёл гонец.
Он передал мне письмо, без слов.
Внутри было одно предложение:
«Если ты хочешь быть господином — приходи и прими вызов. Арена ждёт. Лицо в лицо.»
Я сжал письмо и сказал:
— Они поняли, что проигрывают в тени. Значит, хотят света.
— Пойдём? — спросила Варвара.
— Пойдём, — ответил я. — Но без масок.
Я вышел на арену под гул толпы, где каждый взгляд острый — как клинок, а воздух — как натянутый лук.
Маска черного пепла была снята. Теперь я — не тень, а вызов.
С другой стороны — он. Сын Серовых. Сильный, высокомерный, с глазами, в которых пылал огонь старой Империи.
— Пепельный, — его голос был ровным, но холодным. — Ты думаешь, можешь занять место, которое принадлежит нам по праву?
Я ответил только презрительным взглядом.
Бой начался не с мечей, а с замаха ветром — он пытался ошеломить меня магией контроля.
Я отпустил пламя, но не разрушил — просто раскрыл свою силу, как книгу, показывая, что я пришел не сломать, а защитить.
Он атаковал яростно, цепляясь магией за старых правила, за свои кланы и за легенды.
Я — холодно, расчетливо, с каждым движением ломал его защиту и его гордость.
В момент, когда мой клинок оказался у него на горле, я остановился.
Не убил.
— Пусть это будет твоим уроком, — сказал я. — Настоящая сила — не в крови, а в контроле.
Толпа взорвалась — кто-то завопил, кто-то встал с криком.
Совет кварталов замер. Победа!
— Теперь вы знаете — с Пепельным придется считаться.
Глава 10: Пепел предательства
Я прошёл через кузню, вдыхая горячий, едкий воздух. Здесь всегда пахло пеплом и потом. Кожаные фартуки, руки в нагаре, лица в шрамах. Мои люди — те, кого не взяли ни в один клан, но кто нашёл дом под знаком Пепла.
Варвара стояла у стены, опираясь на алебарду. Волосы затянуты в узел, глаза, несмотря на окружающую рабочую атмосферу, безумно красивые. Она отвечала за снабжение и не терпела ошибок. Рядом с ней Кир проверял накладные и ругался с молодым кузнецом, перепутавшим маркировку на рудных мешках.
Я шел медленно, не вмешиваясь. В этой чёткой, пыльной, тяжёлой рутине была сила. Мы строили не просто лагерь. Мы строили порядок. Мой порядок.
Когда я вышел к кострам на внешнем кругу, солнце уже клонилось. Здесь, на границе скал и леса, воздух был прохладнее. Пахло дымом и хвоей. Люди заканчивали день. Кто-то варил похлёбку, кто-то точил лезвия. Я заметил Лиса — мальчишку, которого мы подобрали полумёртвым в снегу несколько недель назад. Он нес дрова, волоча за собой целую охапку, почти вдвое превышающую его рост.