— Лис, — окликнул я.
Он замер, обернулся. Всё ещё боялся, хотя я ни разу не ударил его. Я подозвал его к себе. Он подошёл, неся дрова, как священный груз.
— Ты что-то хотел мне передавали, так что?
— Да… то есть… — он запнулся, глядя на меня снизу вверх. — Я был в горах. За старым рубежом. Искал смолу. Там… там шахта. Закрытая, без стражи. Но внутри… я нашёл металл. Он тёмный, будто живой. Не такой, как обычный. И там… он шептал, когда я к нему приблизился. Прямо в голову.
Я пристально посмотрел на него.
— Ты слышал голоса?
— Нет, не так… Это не слова. Это как будто… зов. Как в пепельных рунах. Только сильнее.
Варвара появилась сзади, беззвучно, как всегда. Склонила голову к плечу.
— Мальчишка может не врать. Некоторые виды руды действительно откликаются на энергию. Особенно если они… старые. Доимперские.
Я кивнул.
— Кир, — позвал я, — собери снаряжение. Мы выдвигаемся. Варвара — ты со мной. Лис — показываешь путь.
— Немедленно? — уточнил Кир, уже застёгивая ремни.
— До темноты дойдём до подножия. В горы — на рассвете.
Через полчаса мы шли по старой тропе, по которой когда-то везли руду из ныне мёртвых шахт. Скалы становились всё выше, воздух холоднее. Лис молчал. Варвара шагала чуть впереди, оглядываясь лишь изредка. Кир шёл замыкающим, как и положено командиру охраны.
Солнце окончательно скрылось. Мы остановились и развели костёр у избушки на склоне. Сели. Тишина вокруг.
Старуха по прозвищу Слепая, когда-то лекарка, теперь полумолчаливая обитательница данного места, сидела у другого костра с молодыми бойцами. Её голос прорезал вечер, как нож:
— Давным-давно, — начала она, — жил в этих горах дракон. Но не тот, что летал и палил сёла. Он был из пепла. Его глаза не горели, а тлели. Он жил под землёй, среди руд и магмы. Люди приходили искать богатства — а находили смерть. Он не убивал ради крови. Он копил. Потому что знал: однажды снова придут те, кто пробудит всё.
Я смотрел в пламя. Варвара усмехнулась краем губ.
— Хорошая байка.
— Бывает, что старые сказки — просто забытые хроники, — сказал Кир.
Лис молчал, будто вообще не слышал.
Мы двинулись дальше, не дожидаясь полного рассвета. Чем ближе были скалы, тем сильнее я чувствовал ту вибрацию, о которой говорил мальчишка. Что-то в земле отзывалось, как будто мои шаги пробуждали слои пепла, веками спящие под корой горы.
Наконец, Лис поднял руку и показал на расщелину в скале, полуразрушенный вход, заросший мхом.
— Там.
Я сделал шаг вперёд. Варвара резко схватила меня за плечо.
— Слышишь?
Мы замерли. Лёгкий скрежет. Песок ссыпается. Я опустился на колено и провёл пальцами по земле. Следы. Свежие. И много.
— Это не шахта, — прошептал Кир.
Слишком тихо. Слишком чисто. Я встал, вытащил клинок.
— Отходим.
Но было поздно.
Из-за скал вылетели сразу три снаряда — задымлённые, с обвязывающими их печатями. В воздухе вспыхнули руны, разорвав слух и видимость. Кто-то крикнул.
— Засада!
Я нырнул вперёд, толкнул Лиса вниз. Варвара уже стояла в боевой стойке, оглядываясь.
Из тумана вышли первые фигуры. Не серые псы. Кто-то другой. Но я знал: это — за мной. И кто-то внутри лагеря знал, куда я пойду.
Мы только успели сделать шаг в тёмную расщелину, когда воздух разорвал взрыв. Снаряды свистели, словно ядовитые змеи, сыпались с высоты и с боков. Вспышки пламени отбрасывали длинные тени. Ослепляющие заклинания разрывали пространство, оставляя после себя дым и горький запах пороха и гари.
Я почувствовал, как по коже пробежал холод — предчувствие смерти. Но теперь уже не как тень, а как жгучее пламя гнева.
— Это была ловушка! — крикнул Кир, и мы бросились врассыпную.
Варвара, словно живая тень, выхватила алебарду и начала рубить в воздухе, отбивая атаки. Её движения были точны и жестоки. Каждый взмах — как удар молота, раскалывающий воздух.
Но враги не просто окружали нас — они били с разных сторон, как смерч.
Враг был многочислен — их было около тридцати, если не больше, и каждый — как тень ночи, с капюшоном, скрывающим лицо, но не холод в глазах.
Я попытался сосредоточиться, призывая пепельную энергию. В руках пламя вспыхнуло едва заметным тёмным светом, обволакивая клинок. Я рубил и отбивался, чувствуя, как огонь сжигает вражеские доспехи и плоть, но их было слишком много.