— Значит, это был кто-то из своих, сука… — сказал я, глядя в лицо Варвары.
Она не ответила. Только медленно опустилась на колени, прикрывая Киру глаза ладонью.
— Он был одним из самых близких наших людей… — прошептала она. — Глупым, горячим, но верным. Он не заслужил…
— Никто не заслуживает такой смерти, как и смерти вообще. Но получают все её когда-то
Я поднялся. Медленно. Ощущая, как спина ноет от свежих шрамов.
— Закройте зал. Не пускайте никого, кроме меня. Оружие — долой. Пусть никто не выходит, пока не поговорим со всеми.
— Пепельный…
— Это не приказ. Это моё слово, а значит закон.
Солдаты кивнули. Варвара осталась с телом. Я вышел, чувствуя, как внутри нарастает странная, ядовитая пустота. Не ярость. Пепел.
Я прошёлся по казармам. По мастерским. По палаткам, где лечили раненых. Смотрел в глаза.
Молчал.
Потом вернулся в свою башню. Закрылся.
И впервые за долгое время — я закричал. Громко. Глухо. В подушку. В стены. Не от боли. От бессилия что-то исправить в этот момент.
Кир был не просто оружием. Не просто верным мечом. Он был — памятью о начале. О том моменте, когда я ещё сомневался, стоит ли идти этим путём. Он верил в меня, когда сам я себе не верил. А теперь — его больше просто нет.
Потому что кто-то внутри стал чужим и предал в самый ответственный и важный момент.
Ночью я сжёг письмо. Письмо, что Кир когда-то написал, когда только вступил в клан.
«Если умру — не мсти. Живи. Только живи. Мы всё равно все — из пепла».
Я не смогу исполнить его просьбу.
Я найду убийцу.
И тогда — пепел накроет всё.
Глава 14: Столица 2
Я стоял на высоком холме, откуда открывался весь город — словно зверь в клетке, под гнетом каменных стен и чёрных шпилей.
Столица тянулась передо мной — вечный огонь, холодный металл, громоздкие здания, отражающие тусклый свет луны. Ветер донёс до меня запах дыма и пороха, и что-то ещё — тяжелое, горькое, будто боль утраченного.
Подо мной — мои люди. Их было сотни, и каждый — своеобразный мир, обожжённый жизнью и предательствами.
Они не были воинами знатных родов, не носили роскошных доспехов, не были украшены гербами или титулами. Но в их глазах горело нечто гораздо сильнее — голод к правде, к справедливости и, конечно же, к свободе.
Ряды протяжённые, лица разные — молодые и старые, закалённые битвами и измученные ими же, но все одинаково решительные.
Солдаты Пепла. Мои верные волки.
Отверженные этим миром. Проклятые. Возрожденные из пепла собственного забвения.
В стороне стояла Варвара. Она только молчала.
Густые волосы убраны в строгий узел, взгляд холодный и сосредоточенный на предстоящей битве.
Мы давно перестали быть теми, кто когда-то смотрел друг другу в глаза без страха. Теперь между нами была тишина, полная неизречённых слов и недосказанных истин. Она больше не была рядом со мной — она была где-то внутри, в своём мире, а я полностью в своём.
Я стоял на другом конце, сжимая рукоять меча. В последнее время всегда был молчалив.
Я видел, как взгляд Варвары останавливался на каждом бойце, словно проверяла — кто готов, а кто дрогнет. Никто не дрогнет.
Я глубоко вдохнул холодный воздух, в груди разлилось знакомое пламя — оно согревало меня изнутри и разжигало огонь в глазах.
Это было не просто чувство готовности к битве. Это было ощущение ближайшей судьбы.
— Сегодня — не просто день, — начал я, глядя на своих.
— Мы стоим перед воротами той самой столицы, что когда-то казалась нам недосягаемой крепостью, вершиной власти и несправедливости.
— Те, кто послал своих псов топтать наши дома, кто продавал наши души за золото и власть — они будут повержены.
— Но это не только война за трон. Это война за правду. За тех, кто остался в тени, за тех, кто забыт
Я посмотрел на Варвару. Она не отводила взгляда, но не сказала ни слова.
Я знал, что в её сердце не осталось прежнего огня. Мы с ней шли разными дорогами. Но сегодня — мы вместе.
— Варвара — позвал я, — сделай так, чтобы никто не сомневался в силе нашего удара.
Она положительно кивнула и подняла меч. Его рукоять отразила свет луны, словно сама сталь готовилась к крови.
Мои люди зашумели — звук сотен голосов, сотен судеб, сотен обещаний.
Это был их крик. Их гнев. Их решимость.
Я сел на коня, холодная кожа седла подо мной напоминала о каждой пройденной битве, каждом ранении, каждой потере.