Невестка, казалось, испытала облегчение. Конечно, мои слова не были искренними. Я сказала это намеренно, надеясь хоть немного распознать ее настоящие чувства.
– Тетя, возьми… – племянник Чонмин протянул мой вибрирующий телефон.
Я взяла его и посмотрела на экран. Звонили с неизвестного номера. Я бросила быстрый взгляд на невестку и маму, затем ответила.
– Алло.
– Добрый день. Могу я поговорить с кем-то из родственников Ким Юнбома?
– Да, это я.
– Я лейтенант Юн Чхангын из полицейского участка Западного округа города Хвасон.
– А что случилось?
– Ваш муж – Ким Юнбом, 1979 года рождения?
– Да, а что все-таки случилось?
Собеседник на мгновение замолчал, в трубке раздался сухой кашель:
– Дело в том, что… Сегодня утром тело вашего мужа было обнаружено в водохранилище Кисан в уездном городе Пончхон около Хвасона. Его доставили в больницу «Тонтхан сонсим». Нужно, чтобы кто-то из родственников приехал на опознание.
Голос в телефоне звучал отдаленно, а затем постепенно начал угасать. Мои руки и ноги слегка задрожали.
– Алло, вы меня слышите?
– Да… А что вы только что сказали?
– К сожалению, ваш муж скончался.
– Что?
– Его отвезли в больницу «Тонтхан сонсим». Сколько времени вам потребуется, чтобы добраться сюда?
– …
– Где вы сейчас находитесь? Нужна ли вам помощь нашего офицера?
– Нет, я сама справлюсь.
– Хорошо, я отправлю вам адрес. Позвоните, как будете на месте.
Я положила трубку и попыталась представить внешность человека по его голосу. В голове возник образ крупного мужчины с легким акцентом провинции Кёнсандо.
– Санын, что случилось? – Мама и невестка с тревогой уставились на меня. Им стало ясно, что разговор был не из обычных.
– Мама… Мой муж… умер…
Телефон незаметно выскользнул из рук. Горечь подкатила к горлу. Возникло странное желание что-нибудь съесть, но нужно было ехать в больницу. Мне предстояло опознать тело мужа.
Пошатываясь и держась за руку невестки, я спустилась по лестнице.
– Нет… Это невозможно… Как такое могло случиться… – повторяла она в слезах, помогая мне идти.
Я забралась в такси, и она села рядом со мной.
– Не надо, я могу съездить одна. Ты, наверное, устала, побудь дома.
– Поедем вместе. Ты сама не справишься, – настаивала она. – Отвезите нас в больницу «Тонтхан сонсим».
Эмоции захлестнули невестку, она разрыдалась еще сильнее, чем заставила таксиста удивленно на нас посмотреть. Я закрыла глаза. Так было проще, чем пытаться сдерживать чувства. Меня раздражало то, что невестка поехала со мной. Я думала о том, как мне выглядеть и как реагировать, как сохранить видимость спокойствия. Эти мысли лишь усиливали чувство какой-то неестественности.
Звонок из полиции поступил позже, чем я ожидала.
Я долго колебалась, прежде чем решиться на убийство мужа, но не пожалела. Я – убийца, избавилась от собственного мужа и решила забыть об этом. Ведь теперь мне предстояло сыграть роль вдовы. Я закрыла глаза и снова представила лицо мужа, невольно застонала и задрожала. Невестка сжала мою руку.
Я с трудом разлепила тяжелые веки и машинально взглянула на часы. Стрелка показывала десять. Десять часов! Я подскочила от удивления. Но еще больше поразило, что рядом был муж. Он лежал спиной ко мне, свернувшись в клубок. Было слышно его ровное дыхание. Когда он успел вернуться? Я прикоснулась к нему, тот был прохладным.
Из комнаты сына не раздалось ни звука. Открыв дверь, я увидела, что он все еще спит.
– Сынчжэ, пора вставать, – позвала я, тряхнув его за плечо. Но он не просыпался. – Сынчжэ!
Сегодня сын был особенно сонлив и никак не реагировал. Мне нужно было собраться как можно скорее, чтобы успеть на воскресную мессу, поэтому я снова энергично потрясла его, надеясь разбудить.
После переезда из Сеула в Пхангё я не хотела показаться человеком, игнорирующим воскресные мессы. Ведь я только начинала заводить знакомства и хотела быть принятой обществом. Но, несмотря на усилия, сын отказывался просыпаться. Я прекратила попытки, уселась на край кровати и просто стала наблюдать за ним. Когда я смотрела на его спящее лицо, то ощутила всплеск материнской любви и подумала: «Этот ребенок родился из моей утробы». На прикроватной тумбочке стояла чашка с остатками белой жидкости. Я поднесла ее к носу и поняла, что это молоко. Странно. У Сынчжэ была непереносимость лактозы. Молоко или йогурт вызывали у него диарею, и он избегал этих продуктов.
С чашкой в руках я вышла из комнаты и направилась на кухню. Открыв холодильник, я обнаружила, что молоко, купленное несколько дней назад, было открыто и его стало меньше. Но я бы ни за что не дала сыну молоко.