– Даже не знаю… Около недели, а может, и дольше…
На самом деле я уже больше недели не могла открыть окна из-за этого запаха.
– Чжуран, не хочешь раскопать клумбы? Может, там и вправду зарыто животное.
– Что? Ой… Даже думать об этом страшно. Кто станет закапывать здесь мертвое животное? Это же частная собственность.
– Даже если там что-то закопано, ничего не поделаешь. Здесь нет консьержа, как в многоквартирном доме. Не лучше ли просто оставить его гнить?
– Попроси мужа помочь.
Я беспомощно слушала подруг. Они обсуждали то, о чем я думала уже много раз. Уже рассказала мужу о запахе, но он просто списал все на навоз.
– Попробуй раскопать. Что в этом сложного? – небрежно бросила Коын, держа на руках сына.
Еще несколько минут назад я презрительно наблюдала за ней, не знавшей, как успокоить рыдающего ребенка. Теперь подруга смотрела на меня точно так же. В ее глазах читался упрек в беспомощности, хотя решение было простым и очевидным.
Когда они ушли, я задернула все шторы в доме и рухнула на кровать, размышляя об отношениях с подругами. Почему они меня не уважают? Я единственная, кто может помочь им во время финансовых трудностей. Но те ведут себя так, будто делают мне одолжение. Даже сегодня я чувствовала, что меня ни во что не ставят. Они любят покопаться в слабостях и пристыдить меня.
«Попробуй раскопать. Что в этом сложного?» – Слова Коын эхом отзывались в голове. Они звучали как обвинение в некомпетентности.
В отличие от подруг, я никогда не работала. Окончив университет в двадцать четыре года, сразу вышла замуж и посвятила себя домашнему хозяйству. За шестнадцать лет брака ни разу не пожалела об этом. Минён в свои тридцать девять все еще не замужем, Юнчжон недавно развелась и вернулась к родителям, а Коын стала матерью благодаря ЭКО. Я гордилась тем, что раньше всех начала жить полной жизнью.
Но стоило разгореться какому-либо спору, подруги отмахивались: «Жизнь в обществе не так проста, как тебе кажется». Это словно вычеркивало меня из дискуссии и заставляло чувствовать себя ни на что негодной.
«Попробуй раскопать. Что в этом сложного?»
Да, можно, конечно, раскопать. Это не такая уж и сложная задача. Куда труднее просить о чем-то уставшего после работы мужа, глядя ему в глаза.
28 февраля наша семья переехала в новый район Пхангё, всего в двадцати минутах езды от Каннама. Нас привлекли развитая инфраструктура, не уступающая Каннаму, возможность построить дом по своему проекту и обзавестись садом. Мы выбрали место с отличными школами и высокими ценами на недвижимость. После покупки земли рядом с крупным транспортным узлом Пхангё мы потратили пять месяцев на проектирование и семь на строительство дома. Нам пришлось ждать больше года, чтобы переехать сюда. Но переезд – не конец истории, ведь мне предстояло еще неделю благоустраивать участок.
Я обычно провожу дни в одиночестве, и во время строительства часто приходилось прятаться от шума и рабочих в ближайшей кофейне. В один из таких дней, возможно, подъемный кран раздавил бездомную кошку. Рабочие, не задумываясь, могли закопать ту в цветнике. Вспомнилось детство, когда было принято хоронить умершую собаку прямо во дворе…
Я ступила на одну из двадцати восьмиугольных плит, выложенных на газоне. И шла по ним, считая про себя: «Пятнадцать, шестнадцать…» Чем ближе подходила к заднему дворику, тем сильнее становился запах.
Через входную дверь заднего двора не видно. Там расположен цветник, которым я могла любоваться сквозь большое кухонное окно. Зная мою любовь к цветам и деревьям, муж создал его специально для меня.
Взяв небольшую лопату из кладовки, я направилась к цветнику. Подвернув брюки и надев резиновые перчатки, начала скрести землю, как вдруг заметила двигающуюся белую личинку.
– Ай! – невольно вырвалось у меня, и я инстинктивно отбросила лопату.
– Что случилось? Вам помочь? – раздался женский голос с акцентом, характерным для этнических корейцев из Китая.
Я подняла глаза и увидела молодую женщину на балконе второго этажа соседнего дома. Она развешивала белье, наблюдая за моим двором. Я видела ее раньше, она была домработницей.
– Нет, всё в порядке. – Я улыбнулась, сделав вид, что ничего не произошло.
Женщина ответила безразличной улыбкой и продолжила встряхивать белье. Ей было около двадцати, но лукавое лицо придавало ощущение зрелости, словно ей было за сорок. Женщина часто выходила на балкон, чтобы развесить белье или выкурить сигарету, и наш дом всегда оказывался в ее поле зрения. Я понимала, почему та наблюдала за нами: все дело в моем муже. Обычно соседка появлялась именно тогда, когда он уходил на работу или возвращался домой. Провожая супруга, я каждый раз видела ту на балконе: она беспричинно напевала разные мелодии или кокетливо хихикала.