Выяснилось, что Пак Чэхо контролировал свою жену Чжуран. Он рассказывал знакомым врачам, что у нее психическое заболевание, и лгал окружающим о ее состоянии. Из-за этого Чжуран не сообщила в полицию, когда обнаружила тело в клумбе. Поэтому наказание за это она не понесла.
Пока я лежала в больнице, врачи и медсестры не раз говорили, что мне повезло. Они считали, что выжить после такого избиения и сохранить здоровье ребенка – настоящее чудо. Если не произойдет ничего непредвиденного, я смогу родить в сентябре, как и планировалось. Надеюсь, что все пройдет благополучно.
Я вернулась домой спустя месяц, опираясь на руку своей невестки. Квартира, оставшаяся без присмотра, была наполнена холодом и пылью. Казалось, что она мертва.
– Я тут подумала… Может, заберем залог за твою квартиру, продадим мамину и на эти деньги переедем в дом побольше? Пусть даже не в столице, а там, где цены на жилье ниже. Тебе ведь скоро рожать, и маме будет тяжело ухаживать за тобой. Да и как ты одна справишься с ребенком? Если в доме будет больше людей, то можно будет разделить заботы. Как тебе?
– А брат мой что говорит?
– Он сам это предложил.
Я посмотрела на невестку. Она сказала, что за этот месяц состояние мамы заметно ухудшилось, а у нее самой из-за стресса местами начали выпадать волосы.
– Полная безнадега.
– Ты о чем?
– Мы с тобой в тупике. Чем усерднее стараемся что-то изменить, тем хуже становится. Остается только жить дальше и считать чудом, что мы вообще живы.
На мои слова невестка громко рассмеялась:
– Ты что, думала, может быть иначе? Эх… какая же ты наивная.
Невестка смеялась, как будто потеряла всякую надежду. Я всегда цеплялась за жизнь, надеясь на лучшее, несмотря на то что сама разрушила свою судьбу. Даже направляясь в дом Чжуран, чтобы убить Пак Чэхо, я грезила о пятистах миллионах, которые могли бы изменить мою жизнь. На эти деньги я могла бы отправить маму в пансионат и открыть небольшую лавочку. Я даже думала об открытии кафе или круглосуточного магазина. Теперь эти мечты казались мне наивными, как и сказала невестка.
– Уже так поздно… – она с тревогой посмотрела на часы.
– Тебе, наверное, пора на работу? Со мной все будет в порядке. Иди, не волнуйся.
– Завтра муж вернется домой, я попрошу его заехать. Было бы хорошо, если бы ты переехала к нам.
– Подожди минутку.
Я поднялась с дивана и пошла в маленькую комнату, которую раньше использовал муж. В центре, словно чужеродный предмет, лежала сумка «Луи Виттон», что дала мне Чжуран. Внутри были купюры по пятьдесят тысяч вон. Там было сто миллионов, которые она передала мне в качестве задатка. Пока я была в больнице, невестка несколько раз просила дать пароль от квартиры, чтобы принести мне белье и навести порядок. Но я не могла этого сделать, ведь сумка с деньгами лежала на виду.
Я взяла двадцать купюр и положила их в конверт. Затем вернулась в гостиную и протянула конверт невестке.
– Спасибо, что заботилась обо мне в больнице. Это наверняка отразилось на твоей работе.
Невестка заметно смутилась, затем взяла конверт и заглянула внутрь.
– О боже, так много… Нет, я не могу это принять! Как я могу взять твои деньги… Нет, не надо.
– Пожалуйста, возьми. Это за твою помощь и на будущее.
– Ох, мне так неудобно… Тебе самой сейчас тяжело… Ох, извини меня.
Она неловко приняла конверт и положила его в сумку. Уходя, все время повторяла извинения, пока не скрылась за дверью.
Когда невестка ушла, я рухнула на кровать. Несмотря на холод в комнате, тишина и покой, которые я нашла здесь после месяца отсутствия, успокаивали меня. Но покой нарушил звонок телефона. Пришло сообщение от Чжуран:
«Говорят, вас сегодня выписали. Поздравляю. Знаете, что я недавно нашла, когда убиралась дома? Маленькую камеру, которую вы дали мне, чтобы помочь с разводом. Когда я проиграла записи с камеры, нашла файл, который вы не успели удалить. На видео видно, как вы добавляете лекарство в бутылочку с синей крышкой. Если вы больше не будете докучать мне, я никому не покажу запись. Думаю, нам больше не стоит встречаться. Надеюсь, у вас все в порядке. Не думайте, что вы несчастны как-то по-особому. В этом мире нет легкой жизни. Мы все одинаково несчастны. Прощайте».