— Делия?
— Рон, прости, я не хочу сейчас ни с кем говорить, — отрезала, смаргивая слезы, Слизеринка. Абсолютно все ее мысли, словно заведенная карусель, вертелись возле одной точки «Гарри». Девушка плохо спала, мало ела и постоянно оглядывалась на любые шорохи в надежде, что Поттер вернулся, но увы, и следа его не было.
***
Всходило солнце, над головой раскинулось огромное выцветшее небо во всей своей чистоте и беспредельности, равнодушное к ребятам и их страданиям. Рон сел у входа в палатку и глубоко вдохнул умытый воздух. Просто быть живым, смотреть, как солнце поднимается над блистающими снежными холмами, – это же величайшее сокровище на земле, но Уизли сейчас был неспособен его оценить. Все в нем онемело от сознания страшной беды. Перед ним лежала укутанная снегом долина, в сверкающей тишине разносился далекий колокольный звон. Гриффиндорец, сам того не замечая, впился пальцами в собственные руки, как будто старался победить физическую боль.
Невесть откуда взявшаяся злость на Дамблдора вдруг нахлынула на Рона потоком раскаленной лавы, обжигая все внутри, сметая все прочие чувства. Они с отчаяния уговорили самих себя, будто в Годриковой Впадине найдутся ответы на все вопросы, вообразили, будто обязаны явиться туда по некоему тайному плану Дамблдора, но не было на самом деле ни карты, ни плана. Дамблдор предоставил им тыкаться вслепую в темноте, в одиночку сражаться с неведомыми и небывалыми ужасами, ничего не объяснил, никогда ничего не давал бескорыстно. Меча как не было, так и нет, а теперь еще нет и Гарри. И вора они убили, теперь, он был уверен, если захочет, Волан-де-Морт без труда выяснит, где они находятся, но пока ничего не происходило.
— Рон! — Делия подходила нерешительно, как будто боялась, что он ее заколдует волшебной палочкой. Вся заплаканная, она присела рядом с ним на корточки, держа дрожащими руками две чашки с чаем и еще что–то объемистое, зажав под мышкой.
— Спасибо, — буркнул рыжий, принимая чашку. — Можно с тобой поговорить?
— Да, — ответил Уизли, чтобы не обижать ее.
— У меня тут книга…
Она робко положила ему на колени «Жизнь и обманы Альбуса Дамблдора» – новенький, идеально чистый экземпляр.
— Как? Откуда?
— Валялась в доме у Батильды. Из нее торчала вот эта записка.
Слизеринка прочла вслух несколько строк, набросанных ядовито–зелеными чернилами:
«Дорогая Батти, спасибо за помощь. Дарю экземпляр книги, надеюсь, тебе понравится. Ты все мне открыла, хотя, быть может, не помнишь об этом. Рита».
Рональд с каким–то злорадством посмотрел в лицо Дамблдора: теперь он узнает все то, что Дамблдор не считал нужным им рассказывать, а тот не сможет ему помешать.
— Ты все еще сердишься на меня? — спросила Делия. Из глаз у нее снова текли слезы; Рон понял, что его злость, должно быть, отразилась на лице.
— Нет, — тихо сказал он. — Нет, Делия, я знаю, что это вышло нечаянно. Ты замечательная, ты нас вытащила оттуда живыми. Если бы не ты, я бы сейчас уже был мертв.
Она улыбнулась сквозь слезы. Рыжий постарался ответить на ее улыбку, а потом уткнулся в книгу. Обложка плохо гнулась – очевидно, книгу еще ни разу не открывали. Рон лишь перелистал страницы и захлопнул ее обратно.
— Спасибо за чай. Я додежурю свою смену, а ты иди в тепло.
Блэк поняла, что ее прогоняют. Она подобрала книгу и ушла в палатку, но, проходя, легко провела рукой по его макушке. Рональд закрыл глаза. Он ненавидел себя за то, что ему так хочется, чтобы ее слова были правдой, чтобы Дамблдору в самом деле было на них не совсем наплевать.
***
Когда Делия пришла сменить его в полночь, шел снег. Рону снились путаные, тревожные сны, в них то и дело шныряли огромные пауки. Уизли в страхе просыпался с ощущением, что кто–то зовет его издали; в шуме ветра, трепавшего палатку, ему мерещились шаги и голоса. Наконец он встал, еще затемно, и вышел к девушке. Она сидела, сгорбившись, у входа в палатку и читала «Историю Магии» при свете волшебной палочки. Снег падал густыми хлопьями, и Блэк очень обрадовалась, когда Гриффиндорец предложил пораньше собрать вещи и двигаться дальше.
— Поищем не такое ветреное место, — согласилась она, вся дрожа и натягивая свитер поверх пижамы. — Мне все время кажется, что вокруг кто–то ходит. Я даже вроде видела кого–то раз или два.
Рональд замер, не закончив натягивать джемпер, и посмотрел на безмолвный и неподвижный вредноскоп на столе.
— Наверное, показалось, — нервно проговорила она. — Снег в темноте, обман зрения. Но, все–таки, может, лучше трансгрессируем под мантией–невидимкой, на всякий случай?
Полчаса спустя палатка была свернута и упакована, Уизли надел на шею крестраж, Блэк сжала в руке расшитую бисером сумочку, и они трансгрессировали. Навалилась привычная давящая темнота, заснеженный склон холма ушел у Рона из–под ног, а потом он довольно жестко приземлился на мерзлую почву, покрытую опавшими листьями.
— Где мы?
Рон разглядывал окружившую их чащу, а Делия раскрыла сумочку и принялась вытаскивать оттуда палаточный шест.
— Королевский лес Дин, — ответила она.
Здесь на ветвях деревьев тоже лежал снег и было жутко холодно, но хоть ветер не так буйствовал. Блэк и Уизли почти весь день просидели в палатке. Для тепла жались поближе к весьма полезному в хозяйстве синему пламени, которое мастерски создавала Делия; его можно было брать в руки и переносить с места на место в стеклянной банке. У Рональда было такое чувство, как будто он выздоравливает после недолгой, но тяжелой болезни. Это впечатление еще усиливалось от постоянных забот девушки.
Ближе к вечеру опять повалил снег, даже их укромную полянку покрыла белая пороша. После двух практически бессонных ночей все чувства Рона болезненно обострились. Когда стемнело, Слизеринка предложила посторожить, но Рональд отказался и посоветовал, чтобы она ложилась спать.
Рыжий подтащил ко входу в палатку старую диванную подушку и уселся. Он натянул на себя все свои свитера и все равно дрожал от холода. Тьма сгущалась час за часом и стала наконец совсем непроглядной. Рон уже собрался достать Карту Мародеров и посмотреть, как поживает точка с именем Джинни, но вспомнил, что сейчас рождественские каникулы и она наверняка вернулась домой, в Нору.