Нужно было что–то предпринимать, но они были слепы.
***
Туман глубокой ночи окутывал деревушку Голдэн–Мейнс и прилегающие к ней окрестности. В эту ночь дежурила Блэк: она сидела у входа в палатку и жала в вязаных рукавицах окоченевшие пальцы, утыкалась губами в шарф, согревая кожу дыханием – сегодня ночью пришли заморозки, температура достаточно резко упала. Ей не хотелось ни читать в свете палочки, ни о чем–либо думать, лишь вглядываться в чернеющее небо, проглядывающее сквозь дымку тумана.
Из палатки веяло теплом и слышался храп Гарри и Рона в унисон. Только ее согревала мысль, что она не одна, – с ней друзья, а вместе они куда сильнее Волан–де–Морта, который не знал ни любви, ни дружбы, – в этом была его самая сильная слабость.
Кожу щек подмораживало, девушка нервно кусала губы.
И вдруг – словно отдаленный шум приближающихся шагов. От этих шагов сжало легкие. Блэк уже приготовилась вытащить волшебную палочку, но громко выдохнула, выпуская крошечное облачко пара, когда рядом приземлилась фигура, завернутая в черное пальто.
Это он. Малфой.
Все тот же холодный айсберг, все тот же Северный Ледовитый океан цинизма.
Судорожный удар в груди. Девушку начинает трясти не то от холода, не то от страха. Страха, который по обычаю накрывает ее в присутствии Драко.
Она не поворачивает головы в его сторону. Демонстративно молчит.
Это его ошибка. Одна гребанная и большая ошибка. Сидит и дрожит.
— Блэк.
И она не поднимает голову. Словно издевается. Словно знает, что если поднимет, если посмотрит, всего один раз, то все.
Просто все. С концами.
Слизеринка сжимает губы. Сильно. Так, что почти больно.
Он окликает ее еще раз. Безрезультатно.
Она вздумала играть с ним в молчанку? Черта с два.
А потом он протягивает руку и рывком поднимает лицо Блэк за подбородок. Разворачивает к себе. Наклоняется. Смотрит в глаза так близко, что все окружающее пространство прекращает существовать.
Да оно и не существовало никогда, когда она была рядом.
— Что? — испуганный лепет. Распахнутое изумрудное море.
Теперь молчит он. Куда делась его уверенность? Помахала ему ручкой и ушла восвояси.
Он теряется. Прозвучит чертовски глупо, но Малфой не знает, что сейчас делать.
С этим изумрудным морем. С этими солеными слезами.
— Как думаешь, сколько нам осталось?
Драко, ты придурок? Что ты несешь?
Делия хлопает глазами. Не понимает.
И, не дожидаясь ответа, он впивается в холодный рот поцелуем.
Больным поцелуем. Глубоким. До глотки. До стона. До дна, горячего и пылающего. Сумасшедшим, на который она отвечает до слез по щекам. Поцелуем, который до сжатых на плечах рук. Который до яростно–зажмуренных глаз.
Который «пожалуйста–будь–рядом».
Она просто нужна ему. Необходима. Потому что без этого нужно будет научиться прожить.
И он научится когда–нибудь.
Поцелуй прекращается внезапно. Драко просто отталкивает ее от себя. Резко разворачивается, чувствуя холод на лице. И уходит.
Раз и все. По щелчку пальцев.
Херовому щелчку.
Не оборачиваясь.
Чего ты хотел этим добиться?
Не дай Мерлин ему обернуться.
— Сумасшедший!
Ему в спину. И, Салазар ее помилуй, она была права.
Он чертов псих.
Зубы стискиваются так сильно, что челюсть, кажется, вот–вот просто сломается. Холод жует изнутри беззастенчиво, поэтому рука находит карман пальто.
— Драко!
Что она там говорит ему? Он не слышит. Или просто не хочет слышать.
Резкий толчок назад. Она схватила его за рукав пальто.
Чертова девчонка.
— Что это было, Малфой? — вот так просто. А что это было?
— Не знаю, — рычит, вырывая руку из слабых тонких пальцев.
И вкус поцелуя на миг исчезает из онемевшего рта. Взгляд испуганно останавливается.
Он разворачивается. Смотрит на нее, как на игрушку в магазине.
— Я думаю, нам осталось еще очень долго. Целая жизнь.
Будь ты проклята, Блэк. Ты ради этого догнала его? Чтобы сморозить хрень?
Малфой качает головой, нарочито цокая.
Бред сивого гиппогрифа. На дворе война.
Сердце шумно лупит по ребрам. Делия приподнимается на носочках и проводит ладошкой по его щеке. Он невольно морщится от немного колючей вязки ее рукавицы, однако прикрывает глаза, будто поддаваясь на эту незатейливую ласку.
Ласку, которой он в своей жизни никогда не видел.
Он и правда сумасшедший.
========== Chapter XXXVIII. Love and Hate ==========
Наблюдать, как она улыбается Поттеру – было пыткой похуже Круциатуса.
Наблюдать, как она со своей херовой заботой накладывает Поттеру и Уизли завтрак, даже не окликнув его – лучше была только смерть.
Малфой кипел. С силой сжимал костяшки, держась, чтобы не заехать по морде национальному герою Британии.
Один раз он уже сделал это, о чем потом сильно пожалел – профессор Снейп месяц оставлял его после занятий.
Челюсть сжалась.
Блондин отвернулся, осознав, что слишком долго разглядывал веселившуюся Святую троицу, и вперил равнодушный взгляд куда–то сквозь стену палатки.
Поттер вальяжно развалился на стуле, позволяя девушке всячески прикасаться к себе: потрепать по волосам, ненароком задеть за плечо.
Малфой видел все. Как Поттер смотрит на нее.
Херов царь компашки Гриффиндорцев.
Вдруг началось какое–то неясное движение за стенами палатки. Драко сжал древко палочки в кармане, но тут же выдохнул, увидев знакомого серебряного волка, грациозно заплывающего внутрь их убежища.
Патронус заговорил голосом профессором Снейпа:
— Вы знаете, как действовать. Кабинет профессора Бинса, в полночь. Не останавливайтесь на одном месте более трех дней. Он в ярости.
И волк исчез.
— Что за ерунду он тут наговорил? — спросил Рон с полным ртом еды.
Лицо Поттера изменилось моментально, Малфой успел проследить это, что доставило ему невероятное, почти нездоровое удовольствие.
— Мы пойдем вдвоем, а вы спрячетесь, — сказала Слизеринка, кинув быстрый взгляд на Малфоя.
— Что? Я на это не подписывался, — блондин недовольно поморщился.
— Мы пойдем все вместе, — встрял Поттер, ожидая поддержки Рона, но тот лишь отрицательно покачал головой.
— Она права, это слишком опасно, — нахмурился рыжий. — Они Слизеринцы, пусть вдвоем идут.
— Отличное разделение по факультетам во время войны, Рон.
— Нет, Гарри, я не об этом… — Уизли замялся, виновато глядя на Делию. — Они Пожиратели Смерти, их не убьют.
— Спасибо, Рональд, как же я могла забыть, — девушка закатила глаза, чувствуя, что терпение еще чуть–чуть, и покинет ее.
— Более тупой мысли я от тебя не слышал, — Мафлой поднялся с места, толкнул плечом рыжего и вышел из палатки. Останавливаясь у порога. Чувствуя, как весенний воздух медленно втягивается в легкие. Зябкий, еще сырой после снега с дождем.
Он закрыл глаза.
Мерлин, помоги.
И тут же чуть ли подпрыгнул от неожиданности, встретившись взглядом с изумрудным океаном.
— Что за хрень?
Он ухмыляется.
— Прости, — тихий голос почти неузнаваем.
— За что, Блэк?
Он сделал шаг к ней.
— Погоди, — успела выдохнуть Делия прежде, чем горячие губы накрыли ее рот.
Руки замерли на полпути к Малфою, застывая и не решаясь оттолкнуть, а он уже прижался к ней, вынося из головы последние здравые мысли.
Девушка ощущала его жар сквозь ткань собственной одежды, невольно прижимаясь к нему, позволяя пальцам стиснуть ее плечи и впечатать спиной в ствол дерева, пока губы сминались под напором жесткого рта. Хребет уперся в твердую и влажную древесину, и, наверное, ей было бы больно, если бы она осознавала хотя бы что–то.
Блондинка приоткрыла глаза, встречая прямой взгляд. Злой, холодный, даже холоднее, чем обычно. Чем тот, к которому она привыкла. Необъяснимое желание смягчить его.