ушки. — Раздевайся и стирай, — приказал он. — Что? — Гермиона и вовсе перестала издавать звуки, сжав его футболку в кулаках. — Да знаешь что? — Может хочешь прогуляться по городу в таком виде? — Это всё твоих рук дело! — едко заметила она, волевым движением отбрасывая прилипающие к лицу волосы. — А это — твоих! — Драко ткнул пальцем в свое лицо и слизнул стекающее в уголок губ мороженое, довольно причмокнув. Фисташковое было его любимым. Секундное молчание и тишина, которая возникала между ними так редко. Каждый тяжело дышал от гнева, что просто рвал грудную клетку изнутри. Хотелось сражаться, отвоевать своё право на победу и безоблачное существование. Но в их ситуации это было бы невозможно. Гермиона осмотрела себя снова, понимая, что в одном Малфой был прав — она ужасно выглядела и просто не могла так возвращаться до самого кампуса. — Отвернись, — обиженно буркнула она, стягивая джинсовку и отбрасывая её в сторону. Малфой на это только презрительно фыркнул и сложил руки на груди. — С чего бы это? Чего я там не видел? Да у тебя и смотреть не на что, Грейнджер. Проглотив очередную издёвку, Гермиона смерила врага строгим взглядом, на что Малфой только закатил глаза и нехотя отвернулся: — Почему ты вечно такая психованная? Бросаться на людей, как разъярённый бык, это ненормально, Грейнджер! Хотя в твоей ситуации, стоило бы говорить о бешеной корове, — в затылок сразу что-то прилетело, и Малфой согнулся, перехватывая предмет, понимая, что это была сетка для стирки деликатных вещей. В такие он обычно складывал свои свитера, когда прислуга ещё не успевала добраться до его квартиры. В общем и целом он вполне мог самостоятельно поддерживать порядок в собственном жилье, параноидально считая, что все эти прачки и уборщицы — не кто иные, как очередные шпионы отца, рассчитывающие донести на любую его оплошность, чтобы сыграть на этом и втянуть в бизнес. Именно поэтому он так хорошо разбирался в простых бытовых нуждах. Снова желая огрызнуться, он оглянулся и слова застряли в его глотке, потому что он смог уловить момент, как Грейнджер только начала надевать на себя свою джинсовку, пряча от его глаз аккуратный и совершенно не сексуальный, так он пытался себя убедить, тёмно-серый лифчик. Контраст тёмного кружева на бледной коже словно отпечатался на его сетчатке, а ещё он успел заметить, что Гермиона была обладательницей очаровательной родинки на правом плече. Это открытие заставило его нервно сглотнуть и снова отвернуться, чтобы не испытывать судьбу. Грейнджер тем временем быстро вытерла свои волосы о его же футболку, мысленно злорадствуя такому исходу, и стянула свою толстовку, закинув её в машинку вместе с вещами Малфоя. — У тебя есть мелочь? — спросила она, настраивая машинку на нужный режим. — Ты думаешь у меня есть желание таскать с собой монеты? Я предпочитаю карточку, Грейнджер, на которой нет ограничений. Хотя, откуда тебе такое знать? Гермиона закатила глаза, слушая это бахвальство, и только поглубже засунула руку в рюкзак в поисках кошелька, застрявшего под стопкой книг. — Придурок, — пробурчала она себе под нос. Недовольство и презрение к этому человеку булькали внутри, словно кипящая вода в кастрюле, из раза в раз норовящая выбить крышку и устроить полную анархию. Но сейчас они оба были не в том положении, чтобы препираться. Под звуки работающей машинки, а потом и сушилки, двое сидели на полу прачечной напротив друг друга, сохраняя гробовое молчание. Гермиона достала одну из книг, так удачно купленных накануне, а Малфой рылся в телефоне, стараясь игнорировать глупые сообщения от Блейза. Этот идиот успел сделать несколько снимков их ссоры на улице и сейчас не мог нахвастаться ими перед другом, причитая, что эти шедевры должны стать семейным достоянием Малфоев в будущем. Нездоровое желание Блейза напрямую говорить, что Грейнджер каким-то боком нравится Малфою, последнего очень сильно раздражало. Ему не нравилась Грейнджер, никогда! Более того, он всегда презирал тягу этой девушки самовыразиться и показаться умнее остальных. Малфой помнил годы младшей школы, именно эта её привычка первой заставила его обратить внимание на неё, а те её вечные исправления, выставляющие его идиотом… Как же это бесило. — Ты что-то сделала с волосами? — он первый нарушил тишину, сам не зная почему, но молчать в её присутствии и быть спокойным казалось неправильным. Гермиона оторвала удивленный взгляд от книги и постаралась запахнуть джинсовку сильнее. — Я отрезала их. — Почему? Ну, вот что ему надо? Сегодня он решил устроить вечер идиотских вопросов? — Потому что один имбецил подкинул взрывающуюся краску в мою сумку, и с волос она, увы, не отмывалась, — раздраженно рыкнула она, видя, как губы Малфоя снова скривила улыбка, но его следующая фраза отбила всякое желание воевать: — Тебе так идет больше. — С-спасибо. Дабы не испытывать ещё большего смущения, Гермиона схватилась за книгу, начиная вчитываться в страницы ещё усерднее, но на этот раз, словно на зло, информация отказывалась поступать в мозг. Она читала один и тот же абзац снова и снова, но осознание того, о чём шла речь, ни на йоту не оставалось в голове. Раздраженно отложив учебник в сторону, девушка уставилась на парня напротив. Сейчас, когда он не кривился и не строил презрительные рожи, то выглядел вполне себе по-человечески, его даже не хотелось ударить. Обнажённый по пояс, он совершенно не смущался своего вида, опираясь руками на свои колени и печатая что-то в телефоне, а растрёпанные светлые волосы только придавали ему шарма. Если бы Гермиона разбиралась в искусстве, возможно, ей бы даже понравился этот вид. — Любуешься, Грейнджер? — замечая её взгляд, хмыкнул он, но девушка просто его проигнорировала. — Почему мы это делаем, Малфой? Я имею в виду, что мы давно не в младшей школе, чтобы устраивать бойню и гоняться друг за другом, как младшеклассники. У тебя своя жизнь, у меня своя. Не проще ли просто делать вид, что мы не знаем друг друга? Драко задумался. Конечно, он и сам не раз думал о том, почему так реагирует на неё. Прошло столько лет, и детская ненависть, даже если ещё и осталась, но должна была перерасти во что-то более зрелое. Он только пожал плечами. — Препираться с тобой — уже как привычка. Но я готов выслушать твоё предложение. Гермиона тяжело вздохнула. Ну почему всё происходит так? Почему, стоит ему открыть рот, как он сразу производит впечатление самовлюбленного павлина, снисходящего до внимания к ней?! — Я предлагаю взаимный и тотальный игнор. Ты не трогаешь меня, я — тебя. Никаких шуток, подколов, едких замечаний. Запрещены оскорбления с любой из сторон. — Я больше не смогу называть тебя неуклюжей коровой? — он приподнял бровь, словно оскорбляясь от её слов, Гермиона сразу бросила на парня предостерегающий взгляд: — Нет! Ты… Драко тут же засмеялся, видя, как плотно Грейнджер сжала губы и нахмурилась, явно сдерживая привычные ругательства. — Ладно. Я согласен. Но что будем делать, если кто-то нарушит обещание? — Тогда пеняй на себя, Малфой. Дверь прачечной захлопнулась за их спинами, когда они вышли на улицу, окрашенную в тёплые розоватые оттенки заката. Гермиона сделала глубокий вдох и улыбнулась, ощущая некое облегчение, словно избавилась от оков, сдерживающих её последние пару недель. Одна мысль о том, что этому кошмару пришёл конец вдохновляла её на новые свершения и победы. Наконец-то она сможет сосредоточиться только на учёбе. — Ну, что? В последний раз? — хриплый голос Малфоя рядом вызвал у неё мурашки по спине, заставляя улыбнуться. — Ублюдок. — Психованная стерва. Обменявшись оскорблениями почти синхронно, они посмотрели друг другу в глаза, словно тем самым прощаясь с очередным этапом взросления и развернулись в разные стороны, уходя подальше. Каким бы сильным ни было желание оглядываться, Малфой не позволил себе этого. Он обещал, что больше не будет замечать её, а рисковать выпустить очередную порцию издёвок не хотелось. Спрятав руки в карманах брюк, он лениво пошёл вдоль улицы по назначенному Блейзом адресу. Забини уже, должно быть, заждался его.