Глава 4. Half Burned In Flames
Лондон и дождь — эти существительные звучат уже как синонимы. Если спросить у людей, какие ассоциации возникают у них при упоминании небезызвестной столицы, 43% называют дождь и ветер. Голая статистика, не более того, но именно она ярче всего демонстрирует, насколько часто погода бывает хреновой в этом уголке планеты. И в этом городе чёрных туч и избытка влаги чёрный мерседес не привлекал лишнего внимания к себе, остановившись на обочине. Блестящий бок, усеянный тысячами капель снова льющего стеной дождя, отражал все уличные огни, искажая их под собственную форму. Тихое урчание мотора было едва различимо в шуме испортившейся погоды, разве что горящие фары и работающие дворники выдавали наличие кого-то внутри, тонированные стёкла не позволяли рассмотреть что-либо. Дверь с тихим щелчком открылась, и в мелкую лужу ступил сначала военный ботинок, а следом за громилой из машины вышла тонкая тёмная фигура. Женщина громко хлопнула дверью и стукнула по стеклу, отправляя водителя убраться с дороги, после чего смело двинулась в сторону заведения, чья неоновая вывеска ядовито-розового цвета раздражающе мигала во мраке улицы. Бар «Белла» был не самым приметным и не самым примерным заведением в этих окрестностях, но не привлекая внимания общественности ненужными скандалами, спокойно существовал уже несколько десятилетий подряд. Спустившись в полуподвал, где и располагался бар, женщина твёрдой походкой прошла вдоль стойки, игнорируя приветствия от служащих. Это был её бар, но и как в большинстве случаев, она не считала необходимым кем-то контактировать без особой необходимости. Беллатриса Лестрейндж разговаривала с людьми только в двух случаях: когда раздавала приказы, либо когда безжалостно и жадно выпытывала их грязные предательские секреты. Мадам Лестрейндж ненавидела предателей больше всего в своей жизни и именно поэтому никогда их не прощала. Густой смог дыма сигарет и чего-то покрепче укрыл заведение густой пеленой, парочка глупых девиц уже развлекала изголодавшийся народ своими танцами, извиваясь в ритм музыки на своих небольших сценах, а такие мелодии заводили посетителей, заставляя принимать на душу не только крепкий алкоголь, но и что-то куда более вредное и запретное. Вышибала, сопровождающий мадам, Фенрир Сивый, был одним из самых жестоких и сумасшедших армейцев современного времени. После травмы, полученной на войне, такие качества как человечность и сострадание напрочь исчезли из его личности, что устраивало Беллатрису полностью. Женщина скривила губы в довольной улыбке, когда её главный телохранитель открыл перед ней дверь в кабинет, где её уже ожидали гости. — Какая радостная встреча! Ты пришёл меня порадовать, Родольфус? — в её скрипучем, хриплом голосе сквозила насмешка. Женщина одним взмахом руки приказала запереть дверь и под тяжёлым взглядом гостя проплыла королевской походкой к широкому креслу за столом, вальяжно в нём развалившись. Её взгляд мгновенно похолодел, прожигая мужчину насквозь, стоило ей только повернуться к нему, а на лице отразилось презрение: — Ты опоздал. Мужчина напротив побледнел от того металла, что прозвучал в её голосе, нервно стирая пот, бусинами покрывший его лоб. — Я… я прошу прощения, Беллатриса, я… — Для тебя, мисс Лестрейндж, мерзкий ты ублюдок! — крикнула она, и голос к концу фразы сорвался на октаву вверх. Тёмные глаза, напоминающие чёрные дыры, не сулили ничего хорошего, только бездну отчаяния и боли. Беллатриса толкнула стол ногой и тот с грохотом опрокинулся, заставляя Родольфуса вздрогнуть и сжаться на месте, как обреченного. Мужчина всё ещё стоял в центре комнаты и молчал, боясь произнести хоть одно лишнее слово. Женщина тем временем приподнялась в кресле, удерживая себя на месте только усилием воли, сжимая длинными ногтями подлокотники, склоняясь вперёд и прошипев подобно змее: — Сам знаешь кто уже спрашивал о тебе, и я больше не могла прикрывать твой зад, конечный ты идиот. Назначенные тебе сроки истекли ещё неделю назад. И ты сам знаешь, что он не прощает предателей, как и я… Родольфус поднял испуганный взгляд на владелицу бара и тут же замотал головой, умоляюще смотря на женщину: — Я прошу Вас, мадам. Я принес что обещал! Даже больше. Я даже не возьму ничего в счёт своей просрочки, — он судорожно стал рыскать в сумке, но дрожащие руки не позволяли ему справиться с такой простой задачей, как поиск. — Принёс? Правда? — лицо Лестрейндж сразу разгладилось и словно стало мило наивным, стирая прежний гнев в одну секунду. Только вот взгляд её чёрных глаз не изменился. Беллатриса взглянула на Фенрира и едва заметно кивнула головой на гостя. Сивый нахмурился, но понял приказ начальницы без слов. Широкая ладонь потянулась за спину. — Вот, — Родольфус протянул Беллатрисе свёрток дрожащей рукой. Сидя с гордой, почти королевской осанкой, Лестрейндж опустила взор на подношение, словно с неохотой доставая небольшой нож из внутреннего кармана пиджака. Маленькое лезвие опасно сверкнуло в тусклом свете кабинета, куда едва ли проникал звук музыки из бара, серебряное острие выглядело опаснее чего-либо в её тонкий руках. Шорох разрезанной упаковки заставил её кровожадно улыбнуться, зная, что он так сладко напоминал звук рвущейся кожи. Беллатриса любила изящные пытки, и врагам, оказавшимся в её руках, очень не везло. Белый порошок в её глазах выглядел алмазной крошкой. — Что ж… — Беллатриса подцепила немного товара на кончик ногтя и размазала его по зубам, довольно причмокивая. — Очень даже неплохо. Я бы сказала отлично. Мужчина расплылся в счастливой улыбке от такой похвалы, разве что не подпрыгивая на месте от счастья услышать такое от неё! Лестрейндж же быстро перевела взгляд на телохранителя: — Сивый? — один кивок — и холодное дуло мгновенно упирается в затылок гостя,