По ушам ударили посторонние шумы окружения, а в носу защипало от запахов антисептиков и каких-то сладких цветов. Из глаз брызнули слёзы, когда слишком яркий свет, отражающийся от светлых стен, буквально обжёг сетчатку. Захотелось спрятаться, провалиться обратно в темноту, где не было такого многообразия внешних раздражителей, от которого она успела отвыкнуть.
Гермиона захрипела, начиная отталкивать от себя чужие руки и пытаясь сорвать оковы, что опутывали её руки. Паника скреблась под кожей, прорываясь в голове единственной мыслью: «Спастись!».
— Тихо, Гермиона. Всё хорошо. Всё закончилось, — Грейнджер не сразу различила мелодичный голос, когда руки продолжали её останавливать, удерживая от попыток сорвать тиски из трубок и проводов. — Тебе пока нельзя шевелиться, но ты в безопасности, — вкрадчивый и нежный голос Полумны, спокойный, как и всегда, ловко пробрался до нужного участка мозга, захватывая и подчиняя всё внимание себе.
Грейнджер остановилась взглядом на румяном лице, обрамлённом светлыми волосами цвета шампань, которые украшал ободок из пышных голубых цветов. Полумна была в своём репертуаре, украшая себя максимально странными украшениями, поскольку из её ушей торчали точно такие же серьги, как и злополучный ободок для волос. Девушка мягко улыбнулась и поглаживающими движениями уложила подругу обратно на больничную койку, заботливо убирая волосы с лица и поправляя на носу кислородную маску. Как фокусник- гипнотизёр, она завлекала сознание девушки в свой мир, приводя даже ритм аппаратов в норму.
— Ты в безопасности. Ребята больше не будут спорить, я обещаю, — Лавгуд разговаривала с ней, словно с умалишенной. И вскоре Гермиона поймёт, почему это было произнесено именно так. В данный момент она действительно не была в здравом уме.
Грейнджер упала обратно, судорожно осматривая помещение и людей, наполнивших комнату.
Девушка узнавала лица, хоть и не сразу вспоминала имена, но постепенно её мозг начал переосмысливать происходящее, и очень скоро она смогла признать в людях своих друзей, а в белой комнате — больничную палату. Последний нервный вдох сорвался хрипом облегчения, и Грейнджер расслабилась, позволив себе утонуть в мягкой постели. Всплеск адреналина сошёл на нет, и Гермиона сдалась тянущему желанию закрыть глаза, тем самым снова провалившись в блаженную темноту.
В следующий раз она пришла в себя, когда свет уже не был таким ярким, а в мягком кресле в углу комнаты сидела только Джинни. Гермиона не сразу различила фигуру подруги, прищуриваясь от света углового светильника и узнавая девушку только по огненному тону шевелюры. Уизли собрала свои волосы в высокую непонятную прическу, и сейчас листала какой-то учебник, недовольно хмурясь на параграф и вгрызаясь зубами в ноготь на большом пальце. На стене висел телевизор, мелькающий картинками, которые привлекали к себе движением. Однако, звук был выключен, либо снижен до такой громкости, что сейчас Грейнджер не могла его различить за звуками больницы. Это была одиночная палата, что удивляло, но спрашивать совершенно не хотелось. Очередное мигание на экране отвлекло от рассматривания стен, и Гермиона задержалась взглядом на новостном репортаже, где показывали пылающее здание, а потом какого-то офицера из пожарного отделения. Гермиона могла только догадываться, что показывали по ТВ, так как в этот раз её глаза были без линз, и очки тоже никто не додумался надеть на неё заранее. На экране же мужчина в возрасте что-то говорил репортёру в протянутый микрофон и неодобрительно качал головой, и Гермиона почему-то представила, как должна была пахнуть гарь. Что-то неотчётливое мелькнуло в голове, но любой мыслительный процесс вызывал вспышку боли, заставляющую зажмуриться и простонать.
— Гермиона. Ты проснулась! — Джинни тут же оказалась рядом с кроватью, заглядывая в лицо подруги, давая девушке наконец-то шанс рассмотреть знакомое веснушчатое лицо. Надо сказать, что выглядела Уизли не очень, бледная и с проявившимися мешками под глазами, выдававшими недавние слезы. — Слава богу, я уже начала волноваться. Сейчас позову врача, — подруга снова исчезла из поля зрения, оставляя Грейнджер в её нечётком мире.
Это было подобно вязкому омуту. Всё тело ломило, и в то же время оно словно находилось в невесомости. Кислородная маска на лице так плотно прилегала к переносице, что её дико хотелось почесать. И преодолевая вялость и слабость, Гермиона дотянулась до собственного лица, избавляясь от раздражающего атрибута. Больше нужды в дополнительном кислороде у неё не было, в этом она была уверена. Только для чего он был? Девушка постаралась вспомнить хоть что-то, но перед внутренним взором воскресали лишь чёрные глаза, а после нежные руки.