— Обещай мне, что никогда не сунешься обратно. Ты должна жить нормальной жизнью. А я сделаю всё, чтобы мой мир больше никогда не коснулся тебя.
— Ты всё же согласился? — она отказывалась верить до последнего в это и лишь хотела услышать правду от него.
— Том мёртв. Если бизнес не возьму на себя я, его приберёт к рукам кто-то гораздо хуже. Обещай мне, Гермиона.
Она сжала губы до появления солоноватого привкуса во рту.
— Ну же, Грейнджер. Я же сволочь, забыла? Подлец, что всё время портил тебе жизнь! Мерзавец, который втянул тебя не в ту игру. Из-за меня ты на этой койке, из-за моей семьи! Ты должна возненавидеть меня!
— Ты идиот, Малфой, если думаешь, что я буду тебя ненавидеть! — Грейнджер сорвалась на крик и дёрнулась в постели.
Писк приборов участился и увеличил свою громкость, отвлекая Драко от созерцания её лица. Он в ужасе уставился на монитор, где кривая пульса размахнулась на зашкаливающую амплитуду. И этого мгновения ей хватило, чтобы сморгнуть очередные слёзы.
— Я пошла с тобой совершенно по другим причинам и по собственной воле. Но даже если бы это случилось со мной снова, я сделала бы то же самое. И не смотри на меня, как на идиотку! И полюбила я совершенно не мерзавца, а доброго, сострадающего и очень одинокого парня.
Возможно, удары в драках будут не такими болезненными впредь. Драко до такой степени вцепился в ручки больничной койки, что готов был их сломать.
Боль и агония — демоны его сознания восстали и вооружились, обещая прогнать его по всем кругам ада.
— Я… не могу позволить тебе погибнуть, Грейнджер. А поэтому, ты больше меня не увидишь, — Малфой решил проигнорировать это признание. Так будет правильнее. Надёжнее. Снова быть конченным эгоистом, которому глубоко плевать на чужие чувства. — Прости меня за всё это. И живи дальше. Приложи все усилия, чтобы забыть пережитое и не возвращаться к этим воспоминаниям. Не позволяй этим воспоминаниям больше отнимать твоё время.
Он снова взял её за руку, вкладывая в дрожащую от обиды ладонь что-то совсем маленькое и холодное.
— Представь, что меня никогда и не было рядом. Вероятно, я умру сегодня или через десятки лет. Но в твоих интересах считать, что я давно сгорел в аду. Выздоравливай быстрее и возвращайся к нормальной жизни.
Драко наклонился вперёд, последняя слабость, которую мог себе позволить — поцелуй в лоб, столь целомудренное и невинное движение, которое вызывало лишь бурю в груди. Всего одно касание, которое он будет бережно хранить в самых потаённых частях своей памяти.
Малфой слышал её всхлипы, стоя за дверью палаты, слышал плач и страдания. И его ноги не торопились идти дальше. Как мазохист, он нёс на своих плечах это бремя и карал сам себя. За каждый неровный вздох и всхлип был готов отрубить себе голову. Но вера в то, что это правильно, позволяла держаться. Драко встретил усталый и сострадающий взгляд друга, что всё это время сидел снаружи за дверью. Он всё понимал.
— Я рассчитываю, что ты сдержишь своё слово, — холодная и отрешённая констатация факта, Драко прилагал все оставшиеся силы, чтобы удержать эту маску.
— Драко… — Забини потянулся к нему, но один быстрый жест заставил Блейза остановиться.
— Будь ей другом, Блейз. Таким же, каким ты был всю жизнь для меня. Это всё, о чём я могу попросить. И не смей больше давать ей в руки пушку.
— У неё талант…
— Даже слышать не желаю!
Гермиона не знала, сколько прошло времени, прежде чем она успокоилась. В груди снова образовалась дыра, напоминающая могилу, такая чёрная, что осветить её хоть каким-то светом казалось невозможным. И всё это время сжимая руку в кулак, она даже не посмотрела на то, что чёртов Малфой решил ей оставить. Она заснула, мучимая усталостью и убаюканная препаратами, оказываясь в блаженном забвении, которое было лишь мнимой передышкой. А утром, когда солнце снова осветило серое небо Лондона, Грейнджер наконец разжала ладонь. Тонкая цепочка с маленьким кулоном в виде птички, чьё тело состояло из синего камня. Синяя птица, вестница счастья, жившая только благодаря людским мечтам. В чём заключался смысл этого подарка? На мгновение злость одолела душу Грейнджер, и она собралась выкинуть ненавистный кулон в сторону, но рука не поднялась. Со вздохом смирения и без сил сопротивляться девушка только положила цепочку в карман больничного халата. Возможно, когда-нибудь у неё будет достаточно сил, чтобы примерить её, возможно, когда-нибудь взгляд на это украшение не будет вызывать столько боли. Когда-нибудь обязательно Синяя птица принесет счастье и ей. Но это будет не сегодня.