***
Ранняя весна всегда бывает зябкой. Извечная лондонская влажность и порывы ветра со всех сторон света, которые успевали обежать эту небольшую, но великую страну за мгновения, сейчас прорывались под тёплое пальто девушки, что кутала нос в шарф, вышагивая твёрдым шагом по тротуару.
Спальный район, тихие улочки, и зелёные в летнее время газончики сейчас встречали Гермиону жухлым рыжевато-серым цветом. Скорее, даже коричневым, грязным и мрачным. В таких близких небольших коттеджиках собирались семьи, девушка могла видеть их силуэты в жёлтых окнах — единственный источник цвета в этой мгле. Звук её каблуков поднимался в воздух и растворялся в шуме ветра, скитающегося по улицам. Теперь она была одна, сама по себе, и такие тёплые и уютные ужины — более не её прерогатива. Гермиона чувствовала тоску и иррациональную зависть к тем людям, которых успевала замечать в окнах краем глаза, но заставляла себя смотреть только вперёд и ни в коем случае не сбавлять шаг. И вот он… её дом, когда-то родной и любимый, сейчас выглядящий призраком в тени этой улицы с оживлёнными залитыми светом изнутри окнами. Тропа, что вела к крыльцу, представляла собой смесь из снега и грязи, ведь никто её не чистил всю зиму, а поэтому вся территории демонстрировала собой плачевную картину заброшенности и пустоты. Гермиона замерла, поставив рядом чемодан, и осмотрела дом внимательнее: окна гостиной, кирпичная кладка дымохода, что прежде согревал холодными вечерами, и окно её собственной спальни на втором этаже с решётчатыми створками. Когда-то это было её местом счастья и покоя, когда- то оно было заполнено счастливыми и радостными воспоминаниями. А сейчас… она боялась узнать, что почувствует, когда переступит порог. Хотя, что ещё ей оставалось делать? Шумный вдох и выдох, как перед погружением в воду, так же она готовилась погружаться в свои воспоминания. Ухватив ручку чемодана покрепче, девушка направилась ко входу. Ноги вязли в снегу, смешивая тот с грязью только сильнее, местами проваливаясь в мерзкие хлюпающие лужи, но она уже решила.
Ключ под кашпо. Дверь с засохшим рождественским венком, заботливо повешенным матерью прежде, чем её отправили на самолёт. В глазах заблестели слёзы после воскрешения этой картины в памяти. Гермиона отчётливо помнила, как её мама вышла из этой двери в то утро и неторопливо повесила это украшение, поправляя листья остролиста. «Дом должен продолжать жить», — сказала она тогда. А сейчас… внутри Гермионы сжался тугой узел. Эмоции поднялись из глубин и выплеснулись наружу ударом кулака.
— Дом должен жить? А что насчёт меня, мама? Как жить мне? — воскликнула она, упираясь взглядом в дверь, но ответом была ей лишь тишина. Гермиона шумно выдохнула. Какая же она глупая, что пытается получить ответы там, где их априори быть не может. Она сама сделала этот выбор, сама решила остаться. Сама… Уткнувшись лбом в дверь, Грейнджер сделала несколько глубоких вдохов прежде, чем попыталась вставить ключ дрожащими пальцами в замок.
Щелчок, и она оказалась в склепе своих воспоминаний.
Всё было словно вчера: ужины с родителями, игра с мамой в шахматы, чтение книг с отцом перед камином, их споры и семейные просмотры кино, когда вся улица уже спала крепким сном. Гермиона остановилась в широком проходе в коридоре, смотря в гостиную. Она могла поклясться, что ждала их: услышать приветствие родителей, почувствовать их объятия и тихое убеждение, что всё это лишь сон. Ничто иное, как простой кошмар, который она успела надумать. Вот кружка из-под кофе на столике, видимо, забытая мамой в то утро, потому что она всегда была достаточно рассеянной, чтобы таскать кружку с собой по дому, пока собирается, и забывать её в самых неподходящих местах.
Отцовский джемпер на спинке кресла, брошенный им в последний вечер своего пребывания. Отец… Гермиона зажмурилась и отвернулась. Этот человек предал их, всю их семью, молчал столько лет и творил то, что невозможно принять!
Встряхнув головой в нежелании слышать собственные воспоминания об этом человеке, Гермиона прошла дальше, замирая на кухне.
Неожиданное воспоминание о Малфое, когда он был тут, всплыло в сознании. Тогда он стоял прямо тут, у плиты. Она словно могла разглядеть их фантомы, как неуклюже лежал нож в её руке, и как заботливо он прижался сзади, пытаясь научить, а после… Сердце подкатило к горлу. Он попросил её тогда, впервые в жизни она слышала его надломленный и молящий голос.