Сергей Александрович подумал, что слишком уж принизил ее. Метр с кепкой… Она была чуть выше его плеча. Нормальный рост для девчонок. Не всем в баскетбол играть. А если она взъерошивала свои волосы и надевала туфли на высоких каблуках, то становилась выше сантиметров на десять и почти сравнивалась с ним.
Сергей Александрович остановился в раздумье, куда повернуть, когда здание общежития закончилось. Можно было идти по дорожке дальше и оказаться около входа в главный корпус или повернуть налево и пройти по всегда разбитой дороге, в центре которой будет гигантская лужа.
Он пригляделся и увидел свежий асфальт вместо разбитой цементной дорожки, проложенной, скорее всего, еще в 1960-е гг. Это его так расстроило, что он решил больше не гулять, а отправиться отдыхать. Кому этот цемент помешал?
Телохранители вызвали джипы, наверняка радуясь возможности оказаться внутри теплой машины, в сухости и безветрии. В маленьком городе спокойно – не считать же за проблему пьяного хулигана – но скучно.
Один из телохранителей – Виктор Коротких – заказал на вечер столики в кафе с интересным названием «Грант». Не все же питаться в четырех стенах. Виктор несколько раз прошелся по названию, но Сергей Александрович, занятый своими думами, реагировал вяло. На шутки у него был Саша – штатный шутник, на охрану – телохранители, тоже штатные, а он хотел похандрить.
Собственно, ему хотелось даже не испробовать местную кухню – как-то не верилось, что повара смогут чем-то потрафить изнежившемуся желудку. Сергей Александрович бывал в таких дворцах питания, это кафе по сравнению с ними являлось откровенной развалюхой.
Нет, он хотел просто побывать среди людей, не знающих, кто он такой и поэтому не мешающих тихо сидеть, слушать музыку и вяло ковыряться вилкой в тарелке с салатом. А еще, не признаваясь себе, он хотел увидеть кого-нибудь из своей далекой юности, чтобы переброситься несколькими словами и, если повезет, спросить о НЕЙ.
Впервые он обратил внимание на Катю, когда они собирали нечто среднее между митингом и лекцией о сталинизме, о теневой стороне которого тогда знали мало еще и сами доценты, неопределенно рассуждая на тему, что такое хорошо, и что такое плохо в историческом прошлом.
Звать людей на подобные мероприятия в ту пору не было необходимости, надо лишь было обозначить, где и когда. И вот здесь-то председатель «Импульса» Сережа Завалин сел в лужу не менее глубокую, чем Его Тимурович Гайдар в девяносто втором.
Штатный художник – полная Лена Миронова – срочно уехала домой, внештатный заболела, все девчонки, умеющие хоть сколько-то царапать плакатным пером, оказались вне конкурса – кто рассорился с Серегой, а с кем Сергей сам был на ножах. И в итоге очутился он с тоской в лице и девственно чистым листом ватмана один на один в небольшом читальном зале на пятом этаже общаги.
Оставалось рисовать самому, чего Сергей смертельно боялся, поскольку знал, что пишет, как курица лапой. Если назавтра появится объявление с вкривь и вкось нарисованными буквами, то ни И.В. Сталин, ни «Импульс» не пострадают, а вот его авторитет сразу упадет. Он представил, как будут хихикать девчонки, особенно те, кого он отверг и заскрежетал зубами, сидя в гордом одиночестве в полуосвещенном зале за изрисованном столе.
Помещение едва вмещало с десяток столов и, освещенное слабым светом одиночной лампы, вполне соответствовало настроению Сергея. В принципе, читальным залом оно называлось весьма условно. Это была когда-то рекреация, с непременной пальмой или фикусом, которую из-за нехватки помещений отгородили стеной из стеклянных кирпичей и объявили залом. Получилось скромно, но со вкусом. Здесь он и прозябал.
И тут Сергей увидел возникшую в проеме стеклянных дверей любопытную мордашку. Студенка-первокурсница пришла зубрить учебник «Истории древнего мира». Предмет несколько загадочный и непонятный, но счастливо сданный им на пятерку.
Она опасливо обошла известного на весь факультет (и не только) второкурсника, но обойдя (о, женщины!) бросила любопытный взгляд, от чего ее мордашка (Сергей не мог подобрать другого слова) стала хитренькой и смешной, как у лисенка.
В другое время он научил бы ее некоторым особенностям студенческих ухаживаний и скоротечной любви, но сейчас только нахмурился. Не до лямура.
Он открыл баночку с тушью и почти так же опасливо, как только студентка на него, взглянул внутрь. Чернила угрюмо и зловеще колыхались и, как показалось Сергею, откровенно позлорадствовали. Однако деваться было некуда.
Перо опустилось в баночку и при выходе из него умудрилось слегка зацепиться за край. Сергей дернул на себя слишком сильно. В итоге чернила мелкой россыпью, но в изрядном количестве оказались на его лице.