Впрочем, он не обиделся на судьбу, уходя вглубь. Даже обрадовался. Его оптимистично-веселое настроение сильно контрастировало с унылыми лицами остальных.
Сергей Александрович ухмыльнулся. Радоваться действительно было нечего. Вы когда-нибудь кидали лопатой землю с двухметровой глубины? Попробуйте. Потом с трехметровой. А когда будете выгребать землю из-за шиворота рубашки и вычесывать из волос, материтесь не очень громко – это же неприлично.
Именно это сказал Сергей соседу по квадратам Димке, произносящему непереводимые русские выражения во весь голос. Сергей хоть высокий, а Димка был еще и невысоким крепышом, а значит, кидать ему приходилось выше.
Катя благодарно взмахнула ресницами, чем и ограничилась. Как она обиделась на его кляузу! Ох, и отворачивалась!
- Ты со мной не разговариваешь? – ненароком поинтересовался Сергей.
Катя гордо отвернулась. Но затем, чтобы досадить парню – не одна же она должна страдать, она написала на земляной стене:
- Нет.
И прибавила большой восклицательный знак.
- Надолго? – догадался Сергей, с интересом глядя на художества Кати.
- Навсегда! – написала Катя и гордо откинула волосы, искоса поглядев на парня.
- Ну, это скоро, - как бы разочарованно сказал Сергей.
И действительно, разве можно отбиться от молодого красивого парня, который поставил задачу охомутать девчонку. Иезуитство Сергея дошло до того, что он подчистил земляные ступеньки. И сделал это так, не придерешься. С его подачи во время обеда руководитель распорядилась зачистить квадрат, а следовательно, убрать все выпуклости. На этот случай у археологов бывают лесенки – складные или простые деревянные. Проблема заключалась в том, что из-за глубины квадрата лесенка оказалась коротковата - Сергей постарался. И если Сергей со своими длинными руками и ногами выпазил без проблем, то Катенька оказалась заблокирована в этой яме. Заживо похоронена, - неловко пошутил Димка, уходя на ужин.
Сергей вылез первым под предлогом вытащить их лопаты. Под этим же предлогом он не стал помогать Кате – какая уж там помощь, если в руках неудобные лопаты, а подниматься надо по шатающейся лестнице.
В итоге, когда Катя поднялась на последнюю ступеньку лестницы, ее голова оказалась лишь немногим выше земляной бровки. Гимнастка бы еще вылезла. Но то гимнастка.
Сережа сидел рядом и мог бы с легкостью помочь ей – стоило попросить. Но просить этого … этого хитреца и ловеласа ей мешала гордость. Она будет молчать!
Катя попыталась вылезти, вцепившись в траву, но стебли оказались слишком тонкими, а ее руки – слабыми. Итогом ее барахтанья явилось привлечение внимания двух ворон на сосенней березе – «подруга, посмотри на этого смешного человечка» и ехидная улыбка на лице Сережи.
С отчаяния она пообещала про себя, что с завтрашнего дня либо перейдет на другой квадрат, либо, если не отпустят, вообще покинет практику. Пусть выгоняют. Но работать с этой сволочью она больше не будет!
Сергей выбрал нужный момент, когда отчаяние девушки могло привести к какой-нибудь глупости, и ненароком спросил:
- Может, я тебе помогу, ты только скажи.
Почти повисшая на бровке Катя пропищала:
- Помоги.
Сергей не стал испытывать ее терпение. Он скользнул в яму прямо на дно, не посягая на лестницу, и, поднявшись снизу по ее ступенькам, подхватил обессилевшую девушку.
Давшая себе слово никогда не позволять себя касаться этому вертопраху, Катя благодарно прижалась к его груди. Как страшно висеть на краю огромной ямы!
А Сергей легко, словно пушинку, поднял девушку над поверхностью и положил на траву. И потом сам оказался рядом, успев поиронизировать:
- Катюш, здесь, конечно, здорово, но мы останемся без ужина.
На что Катя благодарно улыбнулась и поднялась. Сердиться на него сейчас она не могла.
Так начала таять ее холодность и даже враждебность. Через пару дней ей опять нравились его ухаживания и приставания. С его профессионализмом, силой и ловкостью Сережа умудрялся копать за двоих, соблюдая все необходимые тонкости, убалтывать Катеньку и между делом притискивать ее к земляной стене, прижимая к себе горячее девичье тело. Катя потихоньку повизгивала, то ли от возмущения, то ли от смущения, а то ли от того и другого вместе взятых. А когда он не удержался и чмокнул ее в раскрасневшуюся щечку, встала с гордо поднятой головой и сказала:
- Слушай, Завалин! Я тебя сейчас убью. Или, - он оценивающе оглядела его, понимая, что угроза получается слабая – со своей комплекцией его убили бы только десять девчонок как она, - завизжу, что меня насилуют.