А он тогда тоже, как сейчас, подождал зеленый свет и перешел, укоризненно глядя на Катю.
Его взгляд пропал втуне. На другой стороне Сергея ждала рассвирепевшая фурия, ищущая виноватого. Он оказался подходящей целью.
- Если бы ты был посмелее и погалантнее, - объявила Катя, - то я бы не попала в происшествие.
Интересно, что она имела в виду – ее кавалер под машину бы лег?
Несусветная глупость любого оправдания была для него ясна и в двадцать юных лет, и потому он всего лишь вернул ей долг, схватив в объятия и смачно поцеловав в губы.
Поначалу она не поняла ситуацию и все пыталась вернуться к обсуждению его личности, но он лишь крепче сжимал ее в объятиях и целовал.
Наконец, Катя обмякла, а когда он отпустил, лишь капризно прошептала: «дурак». А потом сама поцеловала.
Сергей Александрович потоптался на пятачке у светофора. Кажется, это было здесь. А затем они пробежали несколько метров и остановились у раскидистого ясеня, смотря, как неспешный осенний мир вращается вокруг них. Он тогда не удержался и вновь поцеловал в ее зовущие губы. И снова, и снова.
В тот день они пропустили не только лекцию, но и семинар по педагогике, за что на следующем занятии были примерно высечены преподавателем.
Сергей Александрович дошел до того самого дерева и был приятно удивлен – ясень стоял на том самом месте – никто не изломал, не спилил. И, кажется, он даже не изменился. Листья ясеня валят с тополя… м-да.
Были ли они парой? Вряд ли, скорее дружили, целовались и обнимались. В двадцать лет все видится по-другому. И то, что в его годы выглядит, как опасность женитьбы, опасные авансы и попытки женить, в двадцать становится только поцелуем – как ей, так ему.
Он был слишком романтичен и, наверное, чересчур робок. Дальше нескольких поцелуев у них ничего не пошло, хотя Катя была податлива и, скорее всего, не возражала бы на большее. Ей был уже девятнадцатый – девка самый смак, расположенная не только на поцелуи. Сергей Александрович цинично усмехнулся, споткнулся о какой-то камешек и грустно подумал, что хорошо, если бы эта мысль пришла ему в голову несколько лет назад.
Ну а тогда впереди у него замаячила аспирантура. Преподаватели один за другим хвалили его успехи и предлагали идти по их специальности. Какая ж голова не закружится. А ей уже хотелось замуж.
Однажды их жизнь чуть не пошла по другому пути – привычно, как и у большинства пар. Девочки ее комнаты отправились в кино, и их гарантировано не было два часа, как минимум, поскольку билеты они купили еще днем. Он купил в магазине конфет – не ахти каких, но в пору дефицита и то была удача, и пришел к ней попить чаю, честно не думая о большем.
Они закрылись в комнате, а вскоре еще и выключили свет. Совсем не потому, о чем вы подумали. Сергей Александрович грустно улыбнулся. В этот вечер в общежитии проводили учения по противопожарной безопасности и комендант, злая по этому поводу, всех вытаскивала на улицу. Девчонок не должно было быть и по этом поводу дополнительно. Им же надо было спрятаться.
Большинству эти учения были дополнительная закавыка и они слышали, как Нинка Самойлова смачно выматерилась, вытащенная из своей теплой комнаты в грязь и слякоть. Здорово они похихикали над однокурсницей, сидя на кровати. Пришлось даже кружки поставить из опасения расплескать чай на покрывало.
Нинка, вызывающе громко простучала каблуками по деревянному коридору, желая позлить комендантшу, которая специально попросила не греметь. Но нарушить ее приказ всем выйти из здания не осмелилась. Попасть в черный список общежития легко, а ведь это означало лишения чуть ли не половины прав. Было слышно, как она спускается по лестничному пролету и смеется в ответ на заигрывания парня с младшего курса, совсем забыв, что она обижена на весь свет.
- Ушла, - прошептала Катя и замерла, как меленький мышонок при подозрительном шорохе.
По коридору раздались негромкие, но властные шаги. Комендант. Ираида Георгиевна была человеком неплохим, но по своему статусу для студентов опасным и не любимым. А девчонки ее откровенно боялись. Катя вдруг пискнула:
- А я дверь закрыла?
С перепугу она забыла, закрылась ли на ключ. Если комендант их тут застанет, то им светит наказание сразу по двум статьям: неучастие в мероприятия гражданской обороны и половую распущенность, как «скромно» назывались любовные похождения. Впрочем, у кое-кого это действительно была распущенность. Что вы хотите, загнав шестьсот парней и девчонок в самом соку в одно здание, как сельдей в бочку, и требовать от них монашеского целибата?
Кате от этих размышлений было ничуть не легче, поскольку по второму пункту им грозило исключение из общежития на год, а в совокупности уже до конца учебы.