— Нет, спасибо, — ответил я, не поднимая головы от тетрадей.
Возможно, моё поведение обидело женщину, пусть и обижать я никого не хотел. Как бы то ни было, забрав свои вещи, она холодно попрощалась и ушла домой. Едва дверь за ней закрылась, я выдохнул, снял очки и потёр уставшие глаза. От кофеина сердце бешено колотило, и тряслись руки. Надо бы пообедать, наконец. Заодно и прогуляться до столовой, разведать обстановку.
К четырём часам школа опустела, второй смены здесь не было — только продлёнка. Ещё некоторые учителя оставались с самыми «тяжёлыми» детьми из старших классов, помогая им с уроками и непонятым материалом. Я шёл по пустым коридорам, смакуя тишину.
Столовая находилась в полуподвальном этаже, но даже несмотря на это помещение было светлым и уютным. Ароматы здесь смешались воедино: сладкое, солёное, жареное, выпечка. Пахло, одним словом, едой. Скулы свело. Во рту образовался потоп из слюней. Захотелось поскорее наполнить желудок той самой вкусной столовской едой, к которой я был привычен — до недавнего времени только к ней я и был привычен.
В помещении царил лёгкий балаган — обедали дети с продлёнки. Крики их тоненьких голосков вдалбливались в мозг, как иголки. После напряжённого дня это было пыткой.
Меню в столовой к вечеру оскудело, но я был не особо привередлив. Макароны с рыбой и винегрет показались блюдами от мишленовского шефа. А уж компот из сухофруктов даже не в голодные приступы был для меня напитком Богов.
Поблагодарив полную женщину в белом накрахмаленном чепце и переднике за обед, я пошёл искать себе место с подносом в руках. Ряд столов слева от меня был занят детьми из началки, справа было спокойнее — всего пара человек. Я шёл к столику у стены, зацепившись за него взглядом, но вдруг моё внимание привлекла одинокая фигура за столом в дальнем углу. Эту ученицу я узнавал уже по одежде или волосам. И надо было бы мне уйти в противоположенную сторону, сесть отдельно, но я, двигаемый неведомыми силами, направился к ней.
— Можно?
Подняв голову, Вера сначала с удивлением посмотрела на меня, а затем осмотрела полупустую столовую, как бы намекая на то, что вокруг предостаточно свободных мест.
— Да пожалуйста, — неохотно согласилась девушка и лениво пожала плечами, убрав с центра стола книгу.
— Вы здесь почему так поздно? Мне казалось, у вас уже закончились уроки.
— Я на продлёнке.
Замерев со стаканом компота в руке, я нахмурился, не понимая шутки.
— В смысле, я иногда помогаю Алле Дмитриевне с первоклашками, — объяснила Вера, кивнув к столам, где сидели дети.
— Понятно, — произнёс я.
Решив отложить ненадолго беседу, я наколол на вилку макароны и рыбу. Я не расставался со столовской едой ещё с тех времён, когда сам был школьником. Потом аналогичное питание продолжало присутствовать в моём рационе в университетские дни. Затем в больнице. Но положив в рот эти макароны с рыбой, я оцепенел, сдерживая в себе желание выплюнуть ледяную еду обратно в тарелку.
— Не надо было брать макароны вечером, — безразличным тоном сказала Вера, заметив моё брезгливое выражение лица. — Они остывают, а местные поварихи их не греют. Лучше рис или овощное рагу.
— Буду знать, — ответил я, продолжая жевать сквозь отвращение.
Вера молчала, держа взгляд на открытой перед ней книге. На её правом запястье я заметил повязку из эластичного бинта, и тут же вспомнил о вчерашнем инциденте. Двойку ей я, разумеется, не поставил за неудавшийся ответ: знал, что врёт.
— Как ваша рука? — спросил я, и в этот момент Вера заметно напряглась, но голову всё равно не подняла, демонстративно перелистнув страницу книги.
— О чём вы?
— Неужели вы думали, что я поверил в эти бредни с амбидекстрией или незнанием материала?
— Я думаю, что вы просто заметили бинт.
— И это тоже, — не стал отрицать я. — Случилось что-то, о чём мне стоит знать, как вашему классному руководителю?
Вера.
Мне конец.
Вот почему именно сейчас? Именно сегодня он решил доебаться до меня со своими расспросами, играя в образцового учителя. Нашей предыдущей классухе было плевать на наши личные проблемы. За это, как ни странно, мы её уважали. Она не лезла лишний раз со своей помощью и заботой. Не навязывалась. И возможно, с педагогической точки зрения, это было неправильно. Непрофессионально. Бездушно. Но мы росли в непростых условиях, и нам нужно было совсем немного понимания и личного пространства. Учителя зачастую этого не осознавали.
Биолог видел, как некомфортно мне сейчас от его расспросов, и всё же тему не отпускал.
— Случилось что-то, о чём мне стоит знать, как вашему классному руководителю?