Когда я вернулась в класс, Таня — хорошистка с третьей парты — рассказывала про своё увлечение лёгкой атлетикой. Отдавая журнал, я сдержала смешок. Танюха была такой же спортсменкой, как я ЗОЖницей. Прозвенит звонок, и мы вместе пойдём курить за гаражи.
Прослушав ещё несколько отчасти правдивых рассказов, очередь дошла до меня. Правила были простыми: каждый представлялся, называл возраст, своё увлечение. Затем, Андрей Игоревич задавал пару вопросов на своё усмотрение.
— Меня зовут Вера, мне шестнадцать, я играю на гитаре, — выпалила я, желая скорее отделаться от этой херни.
— Музыкантов у нас ещё не было, — улыбнулся Игоревич, сидя на краю учительского стола.
«Это ты ещё до Машки не дошёл», — подумала я, но вслух сказала:
— Вас ждёт сюрприз.
— Вот как, — он приподнял брови. — Ваша любимая группа?
Блять. Такие вопросы я терпеть не могла. Какая любимая группа? Чувак, ты серьёзно?
— Следующий вопрос, — сказала я, и весь класс засмеялся.
Игоревич, усмехнувшись, снял очки.
— Любимая песня?
Сжав губы, я отрицательно покачала головой.
— Чёрт! — воскликнул он, хлопнув ладонью по колену.
Услышав это, мы засмеялись ещё громче. Учителя обычно не ругались при нас.
— Вы любите биологию? — вдруг спросил он.
С козырей зашёл.
— Да.
Не ответив, Андрей Игоревич встал, обошёл стол и открыл журнал, очевидно, решив проверить достоверность моих слов. Это был уже вызов. Пока его глаза бегали по клеточкам, я внимательно следила за ним. Выяснив нужную информацию, он захлопнул журнал и сел уже за стол.
— Верю, — сказал он с нотками сарказма в голосе.
— Она у нас отличница, — улыбнулась Машка, толкнув меня локтем.
— Поживём – увидим.
Глава 2
Вера.
Забитый до отказа пазик трясло по ухабам. Внутри было душно и шумно из-за громкого радио и беседующих впереди бабушек. Нам с Машкой повезло, мы смогли отбить себе места. Чтобы не замечать укоризненных взглядов стоящих рядом женщин, я прикрыла глаза и положила голову на плечо Маши. Капли тёплого сентябрьского дождя, барабанящие по стеклу, помогали расслабиться, хотя орущий в колонках Басков бесил.
Мы ехали к Валере, замыкающему нашей безумной тройки. Вместе мы были с пятого класса, хотя с Машкой мы знакомы ещё с детского садика, а Холодца — так мы называли Валеру по старой памяти, потому что раньше его вес переваливал за сотню — перевели к нам под конец четвёртого класса. До этого он учился в лицее, но тамошняя элита его не принимала как своего.
Валера был не от мира сего. Он был ранимым, неповоротливым мальчиком-скрипачом, — идеальной грушей для битья — которого воспитывали мама и бабушка. Первая, чуть что случалось в школе, приходила на защиту единственному сыну. Отчитывала учителей и нерадивых родителей обидчиков. С его появлением в классе нас троих объединил интерес к музыке и ненависть к остальным, подогнавшим себя под личные, вымышленные стандарты «нормальности».
Про Валеру всё было ясно — лишний вес сделал из него мишень, в которую сложно было не попасть. Моя же проблема была обратной. Я всегда была палкой. Тощей доской. В начальной школе, на переменах, одноклассники под шумок забирали мой рюкзак и, вытряхнув содержимое, принимались кидать его по кругу в рекреации. Я на своих тоненьких ножках бегала из стороны в сторону, безуспешно пытаясь отобрать его. Получалось не всегда. В такие моменты меня отталкивали прочь. Я падала и разбивала коленки. Сколько слёз было пролито в туалете, сейчас уже не вспомнить. Я не была отличницей в начальных классах, просто потому что ревела пол-урока, закрывшись в кабинке туалета.
Машка в туалете не ревела. И толстой тоже не была, как и чересчур худой, но её веснушчатое лицо и тело, в совокупности с насыщенно рыжими волосами были главными её проклятиями. В седьмом классе уроды из параллельного подожгли ей волосы на физкультуре с воплями: «Смотрите, ведьма горит!». Помню, как обезумев от ярости, я накинулась с кулаками на бугая Диму — зачинщика поджога — пока физрук тушил бедной Маше волосы. Ей повезло, обгорели только кончики, которые её мама-парикмахер в тот же день аккуратно подровняла. Сейчас Машка была девушкой с формами, большими, выразительными глазами и пухлыми губами. На неё облизывались все старшеклассники, но она была непреклонна.