— Ну или там, — кивнула я.
Соорудив у подножья памятника импровизированную сцену, мы решили разогреться заявками слушателей.
— Ну что?! — подняв руку вверх, крикнул Ромка. — Какие пожелания?
— Давайте «В наших глазах», — ответил кто-то из немногочисленной толпы зрителей, и на вокал вышел Валера.
Глава 3
Вера.
— Добрый вечер, — холодно кинула я сидящим на лавочке бабушкам, подходя к подъезду своей старенькой девятиэтажки.
— Здравствуй, Верочка, — хором ответили они.
— Где это ты колготки свои порвала? — спросила та, что больше всех терпеть меня не могла.
— В автобусе, — буркнула я, извлекая ключи из внутреннего кармана куртки.
— Как жалко, — протянула женщина, — модные такие.
Я лишь фыркнула им в ответ, скрывшись за тяжёлой железной дверью. В подъезде слышалась музыка. Негромко, но распознать Лепса я смогла, так же как и угадать квартиру, в которой давали этот концерт. С каждым пройденным лестничным пролётом музыка становилась всё громче, а слова «Рюмки водки на столе» всё чётче.
Наша трёхкомнатная квартира, доставшееся матери от её покойных родителей, стала самым карикатурным притоном для местных алкашей, социальный статус которых был чуть выше статуса самого обыкновенного бомжа. Они были во всём похожи на мою мать.
У них была работа. Самая херовая. Та, на которой смены были два через два, и на которой можно было забухать и не выйти — то есть охранник или продавщица. Обязательно еженедельная зарплата, иначе нельзя было. Потому что одно дело пробухивать всё за три дня, а потом жрать одну картошку с хлебом оставшиеся четыре, а другое дело терпеть месяц, подыхая от голода и алкогольной ломки.
Первое, что меня всегда встречало по приходе домой — едкий запах спиртного. Я уже не морщилась от этих арома-процедур, ведь стены квартиры были пропитаны алкоголем, и мои рецепторы свыклись. Второе — пьяная мать с навязчивой «заботой», которая заканчивалась за пять минут. Так случилось и сегодня.
Оказавшись в прихожей, моему взору открылись валяющиеся сумки, пакеты и кофты. Обведя всё это барахло взглядом, я переступила через него и, не разуваясь и не снимая куртку, прошла к себе в комнату, чтобы скинуть гитару.
— Ой, — икнула мать, появившись за моей спиной. — Веруня моя пришла. Голодная?
— А ты ужин сделала? — язвительным тоном спросила я.
— Конечно, — развела руками мать, пошатнувшись. — Рыбный пирог. Твой любимый, между прочим.
В своё время мать готовила очень вкусно. Её рыбный пирог я обожала в детстве, но сейчас, то ли из-за пьянки, то ли ещё из-за чего-то, чему я не знала объяснения, она делала отборные помои, гордо именуемые «едой». Это нечто невозможно было взять в рот, поэтому, в какой-то момент, я просто перестала есть дома.
— Ты помнишь, что я люблю? Водка ещё не весь мозг расплавила?
— Да когда я ту водку пила? — снова икнула мать. — А ты почему в таком виде? — резко округлив глаза, спросила она. — Ты, вообще, где была в такое время? Уроки кто за тебя делать будет?
Не ответив, я закатила глаза и прошла мимо неё на кухню, где за нашим небольшим круглым столом собралось шесть непонятных существ.
— Так, — произнесла я, выдернув магнитофон из розетки, — товарищи алкаши, быстро на выход. Дискотека закончилась.
— Верка, ты бы лучше с нами села и выпила.
Я не знала имени женщины, которая сказала это. Да и лицо её мне знакомым не показалось, но ко мне она обратилась так, как будто я сидела тут с ней последние несколько часов и задушевно бухала, беседуя о самом наболевшем.
— Я пять минут на сборы даю, потом бобик вам вызываю.
Никто не двинулся с места.
— Давайте, шевелитесь, — вдруг встрял Коля, удивив меня своей инициативностью.
Но с чего вдруг ему вставать на мою сторону, а не на сторону своих дорогих собутыльников? Пока я думала над этим вопросом, полудохлые тела выползли из кухни. Ещё бы, этого двухметрового, сорокапятилетнего бугая боялись все. Ну, или почти все. Я не могла позволить себе бояться его. Страх был слишком большим чувством для ублюдка вроде Коли.
Я ненавидела его. Ненавидела всё в нём. Каждую его деталь: от тембра его голоса до манеры двигаться, от его коротко стриженных, тёмных волос с проседью до татуировок на руках. Когда он появился в нашей квартире год назад, уже тогда мне хотелось выколоть ему глаза ржавым гвоздём. От того, как он смотрел на меня, — похотливо раздевая своим взглядом, при этом облизывая губы — выворачивало всю душу наизнанку. За год у меня не было ни одной спокойной ночи. Я буквально спала с открытыми глазами, даже после того, как Валера помог вставить замок в дверь моей комнаты. На каждый шорох ночью я вскакивала и замирала, готовясь к худшему. Но и это страхом я не считала. Я была бдительна, на большее он рассчитывать не мог. Не дождётся.