— Я отвезу тебя домой, — предложил Ник. — Где Дуги?
— В Денвере со своим классом.
Стефани начала зевать уже по дороге.
— Смотри не усни.
— Припоминаю, ты сказал то же самое, когда я сломала руку.
Как он тогда был с нею нежен! Помог войти в дом и даже сам почти раздел ее. При этом воспоминании на глаза у нее навернулись слезы. Она так скучала по нему все эти дни, а он ее избегал.
Любовь, которая расцвела пышным цветом в дни их юности, завяла во время долгой зимы разлуки. Теперь она вновь ожила в ее сердце — страстная и мучительная.
— Ты плачешь? — пристально вглядываясь в лицо Стефани, спросил Ник, когда они остановились возле ее дома.
— Нет. — Она покачала головой, и у нее при этом заболел нос.
Ник недоверчиво хмыкнул, но промолчал. Он помог ей выйти из машины, отвел в спальню и, достав из-под подушки ночную рубашку, удалился.
Стараясь подавить в себе бесполезные эмоции, она разделась, придерживаясь за спинку кровати, чтобы не потерять равновесие, и стала осторожно надевать ночную рубашку.
Внезапно она почувствовала, как сильные руки помогли натянуть рубашку, вдеть руки в рукава.
— Ник, — прошептала она дрожащим голосом.
— Тихонько! Ложись!
Подоткнув со всех сторон одеяло, он взял с ночного столика пакет со льдом и осторожно приложил его к лицу Стефани.
— Так я тебя не вижу, — запротестовала она.
— И не нужно.
— Нет, нужно. — Стефани сняла лед и посмотрела на Ника. Какой он красивый, чудесный и вообще… Комок застрял у нее в горле.
— Ты плачешь, — пробормотал он и снова исчез, однако вернулся через минуту с полотенцем в руках. Он вытер им лицо Стефани, а потом положил сверху пакет со льдом.
— Не уходи, — едва слышно попросила она. Обезболивающий укол, видимо, начал действовать, потому что она почувствовала, что куда-то проваливается. — Подержи меня за руку.
Она немного подвинулась, и он сел рядом, взяв ее руку. Сквозь одеяло она ощущала тепло его тела, и это действовало на нее успокаивающе.
— Останься. Пожалуйста, не уходи, — взмолилась она.
— Я буду здесь, — с некоторой долей сарказма в голосе уверил он.
— Обещаешь?
— Обещаю.
Стефани удовлетворенно вздохнула и погрузилась в сон.
Ник осторожно высвободил руку и пересел на стул. Он заметил, что из спальни исчезла фотография Клея и что Стефани сняла обручальное кольцо. Он долго не мог отвести взгляд от пустого места на широкой кровати. Это должно было быть его место! И у него должно было быть право спать рядом со Стефани, обнимать и утешать ее, если ей станет больно.
Даже если на все это когда-то имел право другой, сейчас оно должно принадлежать ему.
Ник так и заснул на стуле, накрывшись одеялом, которое нашел в чулане, и положив ноги на кровать поближе к ступням Стефани, чтобы почувствовать, если она начнет беспокоиться во сне. Два раза за ночь он менял лед.
Окончательно Ник проснулся в восемь утра. Все тело у него затекло. Стефани спала сном младенца.
Голая ступня торчала из-под одеяла. Ник осторожно взял ее в руки: пальцы были маленькими и округлыми, не то что у него — длинные и костлявые.
Мне нравятся босые женские ножки, невольно улыбнулся он про себя. Может, он действует необдуманно, но какое это имеет значение? Он наклонился и начал целовать сначала изящный изгиб ступни, потом — щиколотку…
Стефани вздрогнула, и Ник вспомнил, что она боится щекотки. Столько всего можно еще вспомнить — ведь они так долго были вместе, хотя и потеряно тоже немало.
Ник прикрыл ногу Стефани и отправился в душ. Спустя полчаса он снова появился в спальне — с подносом в руках. Стефани открыла глаза.
— Завтрак! — провозгласил Ник.
— Здорово! Я умираю с голоду, — заверила она, сев в подушках.
В прошлый раз она сидела точно так же и молила его остаться, а он ушел. Поджал хвост и попросту сбежал, испугавшись того, что она ему предлагала. Вид у нее тогда был печальный.
— Пожалуй, нам надо поговорить.
— О'кей, — метнула она на него быстрый взгляд и, встав, проскользнула в ванную.
Он пошел за кофе, а когда вернулся, она уже опять сидела в постели.
— Выглядишь ужасно, — прокомментировал он, ставя ей на колени поднос.
— Ты такой галантный, — усмехнулась она.
— Ты бы и сама так сказала. Так что я избавил тебя от необходимости говорить неприятные вещи.
Стефани попыталась рассмеяться, но из-за боли смогла лишь скорчить гримасу.
— Нос болит, — пожаловалась она.
— Да уж, есть от чего, — заметил Ник и уткнулся в тарелку с омлетом.
Стефани наблюдала за ним исподтишка. В нем явно произошла какая-то перемена, но какая именно?