- Занимайся своим делом, дитя мое, - сказал он тоном, которым говорят с неразумными подростками.
- Отвечай, когда тебя спрашивают! - властным тоном потребовала Марина.
Все-таки хорошо, когда способность повелевать у тебя в крови.
- Кристина - прекрасная женщина, - продолжала она, - и заслуживает уважения.
- Это еще как сказать.
- Она была твоей женой. Уже за это ты должен ее уважать.
- Она меня бросила, - огрызнулся Джо. - Я ей ни черта не должен.
- А я твоя нынешняя жена. Ты считаешь, что мне что-то должен?
- Да, я должен обеспечить твою безопасность. Это я обещал твоему отцу.
- Твоя верность моему отцу просто трогательна, - сухо заметила Марина. - Жаль, ее некому оценить. Джо махнул рукой в сторону двора.
- Смотри-ка, солнышко еще светит. Почему бы тебе не пойти поиграть на улицу?
- Неудивительно, что Кристина не смогла с тобой жить. Я не понимаю, как она вообще вышла за тебя замуж.
Джо подошел к холодильнику и вынул бутылку пива. Не спеша вскрыл ее. Он не собирался ни оправдываться, ни объяснять что-либо, и Марина завелась по-настоящему.
Забыв об ужине, она вылетела из кухни и пронеслась мимо Слейда. Сейчас она почти жалела о том, что отец в свое время спас этого Мак-Марпи: без него мир был бы устроен более справедливо. Кристина правильно сделала, что ушла от него, но он так и не желает оставить ее в покое, продолжая досаждать ей и днем и ночью.
Он заслуженно потерял Кристину. Он груб и труден в общении, тогда как Кристина всегда оставалась вежлива и довольно приветлива. Да, она больше интересовалась дорогими тряпками и карьерой, но сейчас Марина уже не была так уверена в правильности своего взгляда на жизнь, согласно которому стремление к успеху и желание выглядеть красиво являлись проявлениями слабости.
Марина чувствовала внутренний разлад. Ее тянуло к женщине, олицетворявшей все то, что до сих пор она считала злом. В чем же дело? В том, что она внезапно примкнула к тому завистливому большинству, что всегда желает большего, чем может иметь, или она просто была более одинока и испуганна, чем может себе признаться?
Распахнув дверь, Марина вышла на улицу. Сгущались сумерки. С запада дул легкий ветерок, несущий аромат роз и клевера. Она приучила себя по вечерам думать о Зи, представлять, будто они с ним вдвоем в этом тихом спокойном месте, где можно забыть о горе, где они могут быть просто мужчиной и женщиной, которые любят друг друга.
Марина опустилась на ступеньку и села, обхватив руками колени. Однажды она рассказала о своих мечтах Зи, но он посмотрел на нее так, будто она говорила на чужом языке. Для него существовали лишь абстрактные понятия, такие как свобода, справедливость... Лунный свет и аромат цветов мало что для него значили, и она готова была принять то, что он ей предлагал, и не просить о большем.
И все же в такие вечера трудно было, глядя на звездное небо, не думать о клятвах и сладких обещаниях. Марина не заблуждалась на свой счет. Она была столь же невзрачной, сколь ее мать красивой. Еще в детстве она поняла, что та фея, что наделяет женский пол чарами, против которых мужчины бессильны, обошла ее стороной. Но для Зи физическая красота не имела никакого значения. В Марине он ценил совсем иные качества, и в его объятиях она обрела уверенность в своих силах.
Она закрыла глаза и попробовала представить Кристину и Джозефа юными и влюбленными, но ей это почему-то не удалось. Трудно было даже вообразить Кристину стыдливой и стеснительной, ловящей каждое слово Джозефа. Таких женщин, как она, мужчины вынуждены добиваться, а они лишь снисходительно принимают ухаживания с высоты своей неприступности. Марина к таким женщинам себя не относила.
Дверь позади нее открылась, затем тихонько закрылась. Марина почувствовала запах духов Кристины. Деревянная ступенька тихонько скрипнула, когда Кристина села рядом.
- Ты ужинала? - спросила Кристина.
- Нет, - ответила Марина.
- Не знаю, как ты, а я не настроена сейчас готовить, - сказала Кристина, доставая из кармана ключи от машины. - Я еду в пиццерию. Если хочешь, присоединяйся.
Марина не знала, согласиться или нет. Джозеф предупредил ее об опасности со стороны оппозиционных ее отцу сил, которые были настолько влиятельны, что могли достать ее даже здесь: Все так, но поверить в то, что в этом сонном городке ей может что-либо угрожать, было почти невозможно. Кроме того, здесь был Джозеф, черт бы побрал его характер...
- Подумай над моим предложением, - сказала Кристина, вставая.
- Я люблю пиццу, - выпалила Марина, - но Джозеф может не разрешить мне поехать без него.
Если бы девушка объявила, что она замужем за самим дьяволом, Кристина и то была бы удивлена меньше.
- Ты шутишь?
Марина вновь ушла в свою скорлупу.
- Больше ничего сказать вам не могу.
- Ты не его собственность. Это Америка - ты можешь делать что хочешь и когда хочешь.
- На все есть свои причины, - произнесла загадочную фразу Марина.
Кристина много бы дала, чтобы узнать, о каких причинах идет речь, но не зря она славилась умением держать себя в руках.
- Твое дело, - пожав плечами, сказала она. - Хочешь быть рабыней - будь ей. Такие вещи случаются, я могу понять.
Однако взгляд Кристины говорил совсем о другом. Пойдем, девочка! Что тебе сидеть здесь взаперти!
Марина оказалась у машины быстрее, и Кристине пришлось приложить усилие, чтобы не рассмеяться. Девочка достаточно предсказуема, впрочем, не настолько, чтобы стать Крис неинтересной. В ней что-то было, в этой Марине, - какое-то необычное, странное обаяние, что-то трогательное. Как ни парадоксально, Кристина чувствовала к ней искреннюю симпатию.
- Садись и поехали! - скомандовала Кристина, поймав себя на том, что ведет себя скорее как мать, а не как бывшая жена теперешнего мужа этой юной особы.
"Стареешь, Кэннон, - сказала себе Кристина. - Куда пропала ревность, это зеленоглазое чудовище?"
- Ненавижу пристегиваться, - заявила Марина, с презрением глядя на ремень.
- Я тоже. Но что поделаешь: есть закон - и ему надо подчиняться.
Но Марина, казалось, и не собиралась пристегивать ремень.
- Ты можешь остаться дома и поужинать с мужчинами.
В самую точку. Марина молча пристегнулась. Улыбнувшись, Кристина вырулила на шоссе и направилась в город, в заведение под названием "Ангельская пицца".
- Так расскажи мне, - предложила Кристина, когда они с Мариной сели за столик у окна, - у вас была любовь с первого взгляда?
Разговор в машине никак нельзя было назвать оживленным, так что Кристине ничего не оставалось, как попробовать удовлетворить свое любопытство, задавая вопросы в лоб.
Марина надменно вскинула подбородок:
- Я не обсуждаю личные проблемы с малознакомыми людьми.
- А я обсуждаю, - заявила Кристина с обезоруживающей улыбкой, той самой, что помогала покорять самые труднодоступные вершины и заставляла раскрывать ей душу Сильвестра Сталлоне, Элизабет Тейлор и принцессу Уэльскую.
Расскажите мне что-нибудь, все, что хотите, говорила эта улыбка и действовала безотказно. Кристина перегнулась через стол и понизила голос:
- Ты должна признать, что ситуация очень необычная. Я никогда раньше не делила дом с бывшим мужем и его новой женой.
Марина улыбнулась, но только чуть-чуть.
- А я раньше никогда не бывала замужем.
- Значит, у нас есть кое-что общее, не так ли?
- Кроме Джозефа? Кристина рассмеялась:
- А у тебя есть чувство юмора! Раньше я этого не замечала.
- Американцы слишком много внимания уделяют второстепенным вещам, прищурившись, ответила Марина. - Чувство юмора могут позволить себе далеко не все.
Наконец-то появилась брешь в ее обороне, сейчас главное воспользоваться моментом, подумала Кристина.
- А что тебе кажется важным, Марина?
- То, что действительно важно.