— Давай ты все-таки подумаешь над нашим предложением. Здесь перспективы, классное оснащение, работаем теперь не на износ, а посменно. Много плюшек, — подмигнула ей Санди.
— Всё классно, но в Алматы у меня родители, дочка, внучка. Я и так год провалялась с депрессией. Теперь надо наверстать. Кстати, мне нужно купить Селинке подарок. Давай зайдем в детский магазин? Я видела его на втором этаже.
— Конечно, — улыбнулась Санди. Она была одной из немногих подруг, кто не оставил ее в трудный час, звонил, приезжал, и даже несмотря на расстояние находился рядом. — Подумать только: у тебя внучка! Мой старший только школу заканчивает в следующем году.
В субботу в столичном ТЦ яблоку негде было упасть. Самолет у Джамили был только вечером, поэтому она с подругой не спеша погуляла по магазинам, а потом они зашли в огромный Детский мир. Глаза разбегались от ярких, шикарных игрушек, но Джама напрямую пошла в отдел деревянных развивашек. Выбирала долго, пока Санди говорила по телефону со своим корреспондентом.
— Джама, Джама! — позвала ее подруга и схватила за руку.
— Что такое? — спохватилась та.
— Кажется, это твой бывший там стоит? — Санди указала рукой на высокого, статного мужчину в темных брюках и голубой рубашке, рукава которой он по обыкновению закатал до локтей. Он стоял к ним полубоком, говорил по мобильному и рассматривал игрушки. В горле пересохло стоило ей его увидеть и вспомнить, как месяц назад они, как два безумца, занимались любовью в ее спальне. В ту ночь, проводив его, Джамиля пошла в душ и очень долго стояла под водой, смывая с себя его прикосновения и запах, оплакивая прошлое и гадая: кто же она — его новая женщина, как выглядит, моложе ли нее, красивее ли? А как он целует — также или по-другому? А как он ее ласкает? А с ней он теперь счастлив?
Все эти тридцать дней она пыталась забыть, что между ними случилось той дождливой апрельской ночью. Даниал не звонил и не писал. Она успокоилась — это к лучшему. У каждого теперь своя жизнь, они больше не зависят друг от друга, у него другая женщина, новые отношения. Он смог пойти дальше.
Но сейчас, глядя на него — вроде бы чужого мужчину, но все еще родного — она испытывала странные чувства. Светлую печаль, тихую отраду, непреодолимо желание окликнуть и страх, что он обернется и они снова упадут.
Все случилось быстро. Он сам повернул голову и наткнулся на ее взгляд. Недоумение и удивление сменилось радостью. Даниал пробормотал что-то в трубку, убрал ее в карман и направился к ней. Отметил про себя, как она по-прежнему красива, стройна и притягательна. Тогда была без макияжа, в простом домашнем платье и с вьющимися волосами. А теперь при параде: в белых брюках, голубой рубашке с закатанными рукавами, на каблуках. Каштановые волосы блестели на свету, а кроткие, умные, карие глаза будто заглядывали в душу.
— Привет, — поздоровался он.
— Привет.
— Давно ты в городе?
— Два дня. Меня Санди пригласила прочитать лекцию.
— Здорово. Привет, Санди, — наконец, Даниал обратил внимание на подругу бывшей жены, которая стояла поодаль.
— Привет, — кивнула Сандугаш.
— А мы выбираем подарок для Селин. Ты, наверное, тоже.
— Да, — быстро ответил он.
— Только машинки ей пока не интересны, — заметила она, потому что он стоял как раз у отдела с красочными авто.
— Пап-пап! Пап-пап! — громко позвал отца ребенок.
Даниал и Джамиля одновременно обернулись. К ним неуклюже и осторожно шёл малыш в желтой футболке и джинсах. Смешной, милый, черноволосый карапуз, лучезарно улыбаясь тянул руки к мужчине и говорил именно с ним:
— Пап! Ап! Ап!
— Джама, прости, — он помрачнел, хриплый голос подвел. Даниал опустился на колени и мальчик тут же оказался в его объятиях.
Это его “прости” уже как кость в горле. Джамиля прижала к груди коробку с игрой и впилась в нее пальцами. Она поняла, что этот ребенок не просто так тянулся к нему. Он — сын Даниала. А значит, единокровный брат ее умершего сына. И самое страшное: этот малыш был очень похож на Закира в младенчестве. Как такое возможно?
— Папочку увидел и заставил меня спустить его с коляски. Дорогой, почему ты не сказал, что будешь здесь?
Джамиля обернулась, услышав знакомый тонкий голосок, и глазам своим не поверила, когда увидела мать этого ребенка. Такого ножа в спину она не ожидала.