– Я дам тебе десять злотых, а ты оставишь мне дракона, идет?
– Тысяча.
Дружный вздох народа вокруг меня и шок в глазах начальства. Стража начала доставать мечи, выказывая повышенный интерес к моей шее.
– С ума сошел? Я тебе являю высшую милость…
Он осекся, когда я начал рычать. Все окрасилось в красный, из пальцев начали вырастать впечатляющие когти, а волосы на голове зашевелились. Я вытянул перед собой правую руку, тут же начавшую светиться красным светом и тихо, пробирающим до костей голосом, повторил.
– Тысяча.
Он икнул, отшатнулся и истерически заверещал. Между мной и типом тут же выстроилась стена из лезвий и направленных в грудь арбалетов. Я улыбнулась и стряхнула капли света с руки на землю. Всего две капли, но грохнуло так, что большую часть народа просто снесло, каким-то образом умудрившись не задеть меня. Хотя… это же моя сила, так что и причинять вред мне она не должна.
– Убить е… нет стойте!
Кто-то кричал, народ разбегался, меня проклинали, а стража пыталась подняться с земли, подсчитывая потери и пока не находя таковых. Типчика подняли, отряхнули, сунули к нему трясущегося старичка, который что-то очень быстро залопотал на ухо пребывающему в шоке начальству. В глазах медленно оживал разум пополам с ненавистью, которой меня и облили.
– Ладно, пришлый, – сквозь зубы процедил он, – пятьсот и ни злотым больше. Свечение медленно погасло, я улыбнулся уже более располагающе.
– Деньги отдашь сейчас.
Он кивнул, развернулся и начал быстро отдавать приказы об охране туши. Я же пошел снова наполнять бурдюк кровью. Противно, а надо. Если сейчас не напьюсь ею вдосталь, то уже часа через два она испортится и толку уже не будет. Гм…, правда, откуда я это знаю – убейте не вспомню.
Да, кстати, а что там с охотником на вампиров? Наполнив бурдюк и оглядевшись, увидел, как народ собирается у чего-то, лежащего неподалеку от ворот. И если мне не изменяет память, именно там я его и оставила.
Иду туда, отхлебывая на ходу и морщась от запаха. Передо мной люди тут же расступаются, давая рассмотреть безжизненное тело, лежащее на земле. Склоняюсь над ним и щупаю пульс. Пульса нет. Жаль. Очень.
– Какой-то вампир его задрал, – сообщают справа, – вон вся шея разодрана, да и грудь – сплошное месиво.
Я выпрямляюсь и смотрю на ближайшего мужика. С виду вроде бы поумнее остальных, по крайней мере, не трясется и глаз не отводит.
– Похоронишь?
– а зачем? – лениво пожимает он плечами, – ночью придут волки, вот и будет ему могила.
– Похоронишь. За злотый.
– Три, – и наглая улыбка на бородатом лице.
– три, – медленно киваю я. Мне протянули руку, которую я неуверенно пожала.
– Так, Миха, Шустрый, а ну ко мне!..
Дальше я слушать не стал, снова пошла к типу, чтобы не забыть забрать гонорар. Уже в спину мне прокричали, чтобы приходил вечером к воротам. Я кивнула, не оглядываясь. А котенок продолжал спать у меня на руках.
Глава 2.
Тишина. Створки ворот поскрипывают на ветру, дует пронизывающий холодный ветер, забираясь под одежду и холодя спину. Бр-р-р… противно.
Три монеты, звякнув, перекочевали в лопатоподобную ладонь. Щербатая улыбка, взмах рукой и вот уже четверо «могильщиков» уходят обратно в деревню, радуясь огромной прибыли и обсуждая, что и сколько будут пить в трактире. Я ежусь, запахиваю поплотнее куртку и чувствую боль на груди.
– Задыхаюсь, – угрожающе шипят из-за пазухи. Тяжелый вздох и угрюмая мордочка, высунувшаяся из воротника.
– Где он?
Тыкаю пальцем в небольшой холмик могилы с покосившимся крестом (вбить его поглубже особо не старались).
– Закопали? – ахнул котенок и попытался вывалиться полностью. Пришлось взять за шкирку и пересадить на плечо. Мне вцепились в ухо и хвост, ощутимо повредив оба.
– Ай! Больно.
– куртка скользкая – падаю, – наставительно сообщили на ухо, продолжая терроризировать ухо.
Я зашипела и сдернула его на руки. Покусали, но вскоре кот успокоился и притих, мигая светящимися голубым светом глазами в полной темноте. Тучи давно и прочно скрыли луну, а точнее тот плюгавенький серпик, который еще пять минут назад гордо маячил на небосклоне.
– Ну что, пошли? Фонари глаз теперь светили мне прямо в лицо. Я недовольно сощурилась.
– Подсветку отключи, а то сама вырублю. Глаза мигнули и погасли.
– Прости, – смущенно, – но этот так красиво, пару раз мигнешь, и все собаки в отпаде.
– не сомневаюсь. – В голосе голый яд, смущенно прикрытый интонацией.