- Па..па, – сказал маленький Со, уплетая за обе щеки рис ложкой.
Мирный семейный обед прервала дверь, которую с ноги вышиб огромный китаец. Таких здоровых людей Ёнхи никогда раньше не видела. Девочка вытаращила глаза на этого человека и, как замороженная смотрела, как в комнатку вбегают какие-то люди с большими черными пистолетами. Один из них подбежал к столу и пнул его со всей силы. Стол перевернулся прямо на господина Со, посуда посыпалась на пол с оглушительным звоном. Тут-то Ёнхи и очнулась. Девочка заплакала. Хамён тоже.
- Заткни своих маленьких ублюдков, пока я не вышиб им мозги! – зыркнул на госпожу Со один из громил. Женщина поспешно приложила ладони ко ртам своих детей. Слезы ручьями катились по щекам Ёнхи, но она не могла сказать ни словечка от страха, паролизовавшего ее, словно током. Девочке казалось, что даже если она вдохнет воздух, ей тут же наступит конец.
- Где деньги?! – коротко спросил один из незнакомцев у г-на Со.
- С...скоро все от..отдам, – заикаясь, ответил тот.
- Меня это не колышет, – ответил тот же человек. Видимо, он был здесь главным. Он схватил г-на Со за подбородок. – Если денег не будет через две недели, тебе и твоей семейке конец, – человек захохотал и провел пальцем по горлу, – а уж женушке и дочурке твоей мы-то точно надем работу, – он облизнулся, глядя на маму Ёнхи.
- О чем он, Хаккён? – непонимающе с отчаянием воскликнула женщина.
- А ты не знаешь? – удивился лидер. – Так еще и врунишка, Хаккён-и! Твой муженек, – бросил он, – проиграл нам двадцать миллионов вон (~1 миллион рублей) в карты.
- Хаккён, – потеряно проговорила г-жа. – Как ты...мог? Ты думал о Ёнхи и Хамёне?
- Он видимо вообще не думает, – хохотнул кто-то из толпы.
- Ага, особенно когда он сказал, что выставит даже жизнь своего сына на победу.
- Хаккён..., – со слезами на глазах проговорила женщина. Ее рука сползла с лица Ёнхи и та тихо всхлипнула.
- В общем ты понял, - посмотрев на часы, сказал лидер. – Жду денежки от твоей славной семьи, – он направился к двери. – Целую-целую, - он нарисовал в воздухе сердечко. За ним двинулись и все его люди.
С этого момента и без того скудная жизнь семьи Со пошла под откос. Оказывается, отец подолгу засиживался в подпольных казино, где и проиграл такую приличную сумму. Г-жа Со не могла ничего возразить мужу и даже поставить его на место, так как в силу своей синтиментальности и любви к никчемному супругу была просто ни в состоянии сказать ни слова. Сам же глава семейства вместо того, чтобы работать, еще больше уходил в запой. Так что не удивительно, что его уволили. Его жена работать не хотела, так как считала это не женским делом, руководствуясь только ей известными принципами, поэтому вся ответсвенность за поступки родителей легла на детские плечи Ёнхи.
Прошло примерно четыре года, и с каждым днем взрослые опускались в глазах девочки все сильнее. Из небольшого домика они переехали в заплесневелую комнату, в которой жили крысы и пауки. Хотя Ёнхи вкалывала на всех подработках, которые только есть, все доходы шли, чтобы покрыть бесконечные долги Хаккёна. Приходя домой уже засветло с ноющим телом и сердцем шестнадцати-летняя Ёнхи проклинала своих родителей на чем свет стоит. Отец стал для девушки придурком, вечно сбегающим от проблем к бутылке, а мать – податливой жертвой своих идеальных мечтаний. Единственный, ради кого она жила был ее брат. Ему к тому времени уже исполнилось пять лет. Девушка делала все, что только было в ее силах, чтобы Хамёну меньше доставалось от этой жестокой жизни, но, увы, у нее не все получалось.
- Я слышала, у дедушки есть дом в Инчхоне, – сказала однажды Ёнхи матери, когда они пытались приготовить кхимчи около двери. – Когда я выплачу все долги, мы переедем туда.
- Ты что с ума сошла? – у г-жи глаза на лоб полезли. – Ты что забыла, что дедушка выгнал меня из дома, когда я сказала, что стану женой твоего отца.
- А я и не говорю, что ты едешь с нами, – отряхнув руки, сказала Ёнхи. Ее лицо изменилось. Теперь оно стало взрослым. Не та взрослоть отражалась в нем, что вечно изображают подростки, накуриваясь или напиваясь в кальянных, а именно тот суровый и окрепший лед, что нельзя ничем сломить. Для Ёнхи эта женщина уже давно умерла. Нужно было только избавиться от трупа, что свесил ноги с ее плеч.
- Я же твоя мать! – воскликнула Со, вскакивая. – Ты не можешь оставить меня вот так!
- Ты? – девушка окинула ее презрительным взглядом. – Мать – это тот человек, что подает пример своим детям и учит их правильно выбирать дорогу. А что ты сделала для своих детей? Мою жизнь ты уже испортила, но я не позволю тебе загубить Хамёна. У него еще есть шанс на нормальную судьбу, и я его ему предоставлю.
- Ёнхи, прошу тебя! – взмолилась женщина. – Как я могу оставить того, кого люблю и потерять вас? Мое сердце разовется навсегда!
- Точно так же, как я могу оставить собственную мать, – пожала плечами та. – Ты опять наступаешь на те же грабли, Ёнхва. Открой уже глаза! Мы не живем в сказке, которую ты вечно читаешь по ночам.
Девушка повернулась к Ёнхве спиной, чтобы помочь проснуться Хамёну, который открыл глаза, услышав их крики.
- Доброе утро, – улыбнулась она ему. Теперь на ее губах играл тот самый огонек счастья, что редкой вспышкой озарял ее лицо, когда она видела брата.
Прошло еще полгода и долг был полностью выплачен. Чтобы предотвратить возникновение новых проигрышей, Ёнхи решила запирать отца на чердаке. Сколько тот не молил выпустить его и дать бутылочку соджу, девушка была непоколебима. Со Ёнхва, хоть и скрипя сердцем, все же старалась помогать дочери. Между ними образовалась некая стена презрения со стороны Ёнхи, источая мертвецкий холод.
Пересчитывая один раз все суммы, что нужно было выплатить в ближайший год, девушка пришла к выводу, что не сможет набрать указанное количество денег, даже если возьмет еще работу. Она провела рукой по волосам.
Неужели, это конец? Теперь точно нет выхода. Неужели она так долго вертелась, чтобы все закончилось именно так?... Бессмысленно. Но ведь есть маленький шанс на то, что она переродится. Может в следующей жизни ей повезет больше? Девушка представила себя бабочкой. Легкой и беззаботной. Никакой тяжести и нагрузки, только ветер, цветы и бесконечные зеленые поля.
- У меня есть идея, – Ёнхва присела рядом с дочерью.
- Предложишь мне пойти на трассу, – печально ухмыльнулась девушка.
- Нет...я просто подумала...у тебя хорошая внешность, да и поешь ты просто прекрасно. Я слышала твои колыбельные для Хамёна. У тебя очень нежный голос, – женщина провела рукой по волосам дочери. Та скинула ее руку.
- К делу, – отрезала Ёнхи.
- Ты можешь стать айдолом.., – прошептала Ёнхва, словно это был большой секрет. – Гонорара с нескольких клипов хватит, чтобы оплатить это все. А потом, если тебе не понравится, просто по-тихому уйдешь со сцены и будешь заботиться о Хамёне в Инчхоне.
- В коим-то веке ты сказала что-то умное, Со Ёнхва, – покачала головой девушка, посмотрев на мать краем глаза. – Вот только я давно не занималась...не уверена, что получится с первого раза.
- Потренеруйся, – кивнула женщина. – Если нужно будет, я помогу.
- Не пытайся строить из себя сейчас мать, – Ёнхи встала и подошла к дверям. – Для меня ты все еще мертва.