– А-а. – Том засуетился. – Это не отдых. Это… я работаю, а их просто с собой взял. Приеду – расскажу. Нам надо встретиться. Давно курсом не встречались.
– Да мы вроде бы полтора года назад, зимой…
– Ну ты что, не помнишь, зимой меня не было! Слушай, мне пора! – Он еще раз крепко обнял ее, звонко чмокнул в ухо, конечно оглушил, за что тут же получил оплеуху, и в веселой потасовке они забыли, что стоят посередине салона и привлекают к себе внимание.
– Ладно, мне пора! – Том весело смотрел на нее, сжимая в руках ее запястья и, вопреки своим словам, не делал ни малейшей попытки отпустить.
– Здесь же твоя жена с дочкой! Что они подумают, когда увидят нас?
– Жена?.. Да. – Он снова отстранился. – А мне приятно вот так тебя подержать. Когда еще удастся! Ты моя старая…
– Не надо про старую!
– Да! – Том расхохотался. – Одри! Черт, я совсем забыл, что ты старше меня! Но ведь два года – совсем чуть-чуть.
– И это не помешало тебе когда-то почти предложить мне руку и сердце, если помнишь.
– Как не помнить такое! А сейчас ты бы вышла за меня?
– Ну мы же давно решили с тобой завести гаремчики…
– А! Ты еще не пробовала местных мужчин? Одри! Полгода – это много, с кем же ты здесь «дружишь»? – Том развязно подмигнул. – Расскажи старому приятелю.
Она смотрела на него уже серьезно. Джуди права: это было бы слишком больно…
– Мы еще вернемся к этой теме. – Том с силой притянул ее к себе, чуть не сломав спину.
– Ты меня раздавишь!
– Тебе всегда нравились мужчины без нежностей.
– Кто тебе сказал?
– Я сам так решил. Одри. Ты – обалденно красива! Я почти влюбился! Пока! – И он быстро скрылся за входной дверью.
…Она не сразу обратила внимание на мальчишку, который стоял возле нее, невесело глядя в пол, и стоял уже видимо давно, терпеливо выслушивая их с Томом разговор. Проблем с начальством ему действительно не хотелось.
Одри вздохнула и рассеянно водрузила на его курчавую черную голову вчерашние очки. Мальчик протянул ей фотоальбом и деньги, половину суммы, жалобно пробормотав, что второй половины уже нет. Одри потрепала его по голове, развернулась и вышла из магазина, взяв только альбом…
2
Она шла по центру Тель-Авива, рассеянно глядя на маленькие уличные забегаловки, густо усаженные туристами всех цветов кожи, на милые магазинчики, в которых она время от времени спасалась от жары… И впервые за пять прожитых здесь месяцев, под раскаленным белым солнцем на бледно-голубом небе, ей стало холодно. Как в том ноябре.
Но началось все значительно раньше…
Неизвестно вообще, с чего все это началось. Когда она принималась вспоминать, то не могла найти хвостик этого клубка. Да, они были друзьями, но не близкими, а скорее приятелями по университету. Их сблизило то, что на предпоследнем курсе они случайно устроились работать в одно и то же бюро переводчиков, и там началась у них совсем другая жизнь и другие отношения. Вернее, ничего тогда еще не началось. По крайней мере, Одри упорно не хотела этого замечать.
…Катер плыл медленно, словно специально испытывая нервы своей неповоротливостью, мелкий апрельский дождь моросил изнурительно монотонно уже третьи сутки. Все были сердитые, раздраженные, немного хмельные, но не настолько, чтобы почувствовать раскрепощающую и одновременно успокаивающую эйфорию. Требовалось еще вливание алкоголя или выход на земную твердь, чтобы немного размяться и подкрепиться. Можно, конечно, все это устроить, не сходя с катера, но какой тогда вообще смысл в пикнике? Около тридцати человек сотрудников, вместе с приглашенными, проводили вчера замечательный праздник, посвященный пятилетию их конторы, в обстановке офиса. На сегодняшний день вместе с надеждой об улучшении погоды ожидалось основное празднество на волнах озера, с высадкой на противоположный берег близ Кливленда. Но дождь испортил все.
Они сделали одну остановку, зачем-то высадившись в голом неприветливом лесу, где все перепачкались и чуть не потерялись в зарослях прибрежного кустарника. Одри в тот день переживала очередную историческую веху в личной жизни: она хотела поставить точку в отношениях с Джоном, ее непосредственным начальником, тридцатилетним женатым ловеласом. Его супруга обреталась обычно в Нью-Йорке, презирала все остальные города, была чуть старше, чуть краше Одри, и ей было совершенно наплевать, что у мужа есть молоденькая почти официальная любовница. Одри надоели отлучки Джона в мегаполис, его неаккуратное вранье и совершенное нежелание признать ее себе равной, его жуткий мужской шовинизм.
В числе приглашенных друзей конторы находился некий Эндрю, с которым ей хотелось бы провести если не остаток своих дней, то, по меньшей мере, некоторую их часть. У них даже состоялось одно свидание за неделю до поездки, и Джон, как оно и положено, ничего об этом не знал. Но сегодня Эндрю совершенно не обращал на Одри внимания. Она привлекала его как могла: и всеми видимыми способами, и прозрачными намеками, но тщетно.
Для того чтобы окончательно прояснить ситуацию, Одри сделала вид, что заблудилась в тех самых высоких кустах, в которых, правду сказать, плутала уже добрая половина всех участников заплыва. Сзади послышались шаги: кто-то явно шел ее спасать, и она обрадовалась – вот оно! Сейчас она сделает так, чтобы Эндрю хотя бы сегодняшний вечер был с ней, а уж там не трудно будет придумать и продолжение. Она сладко прикрыла глаза и загадала: «Если сейчас подойдет Эндрю, то все будет хорошо. Если кто-то другой, то мне долго еще придется блуждать в поисках настоящего счастья». Треск веток раздался совсем близко, она обернулась… То, что предстало ее взору, было полным крахом всех надежд и мечтаний. Перед ней стоял Джон.
– Я ищу тебя везде, ты не представляешь, как я вымок!
От отчаяния она не в силах была вымолвить ни слова и ошарашенно смотрела на него.
Джон пояснил:
– Я мог бы и не ходить за тобой, ведь ты бросаешь меня сегодня весь день и постоянно крутишься с гостями. Чем я виноват?
– Ты ни чем не виноват, но с сегодняшнего дня мы расстаемся. – Одри устало отвернулась. – Думаю, ты давно ждал, когда я сама это предложу.
– Брось, Одри, ты не понимаешь, что говоришь.
– К сожалению, понимаю. – Она ненавидела спектакли, которые Джон так любил разыгрывать при каждой ссоре.
– Ты нашла другого?
– Да!
– И кто же он?
Она открыла рот, чтобы послать его куда подальше или сначала сказать правду, а потом послать куда подальше, но тут из кустов появился Том Рейджес.
– Вот он! – заголосила Одри, вытянув руку с указательным пальцем и уже ничего не соображая. – Это он! Теперь ты доволен? – кричала она, вытаращив глаза.
Том не на шутку испугался. Джон был и его начальником тоже.
– Это вы о чем? – осторожно спросил он.
– Это мы…
– Ну раз так… – прошипел, высокомерно подняв брови, Джон, – не смею вам мешать! Можешь больше ко мне не подходить! Отставьте меня! – Он опустил голову и замахал кистями рук, словно разгонял вокруг себя назойливых мух…
Джон обожал сцены в стиле нервных театральных актеров, и этот образ ему очень шел.
– С удовольствием, – согласилась Одри.
Обиженный любовник скрылся в направлении берега, а Том попросил все объяснить. Одри объяснила, с достоинством глотая слезы. Совершенно неясно было, что Том сделает с этой информацией и как, возможно, навредит, ведь она не знала этого человека совсем. И тогда она сказала ему просто и емко:
– Мне неудобно тебя вмешивать, но раз уж так вышло, я хочу попросить, чтобы ты сегодня был рядом. По-моему, ты пришел без девушки?.. Я буду очень благодарна.
Том пообещал быть рядом, правда, они не оговорили, как это должно выглядеть и что подразумевать.
Катер приплыл к месту назначения, где несколько минут все побродили по берегу и, вымокнув, сели обратно, окончательно отказавшись от идеи пикника, тем более, что на нижней палубе был просторный бар. Уже стемнело, зажглись огни, стало празднично и уютно, а на улице завывал ветер и по окнам, занавешенным тяжелыми портьерами, хлестал холодный апрельский дождь.